- Извини, - ответил я в подчеркнутом нетерпении, - но я не могу пойти с тобой пить кофе. Работы много.

Она поняла, кивнула и отступила к двери.

- Увидимся.

- Я то не прочь, - пробормотал я. – Еще как не прочь. Но человек предполагает, а Бог располагает…

Дверь на нею закрылась, я некоторое время тупо смотрел вслед. Хреновое ощущение, как не называй ее капитаном, но мое тело помнит жар ее тела, ничего не могу с собой поделать, я не только двуногое с прекрасно развитым головным мозгом, но примитивный самец с его мощными природными позывами, а в самца намертво впечатан один из самых мощных наказов: беречь и защищать самку, а то как бы вообще зря живешь.

С другой стороны, если по уму, в Управлении сейчас идет брожения, перестановки. Всегда нужен серьезный толчок или скандал, чтобы начались изменения, применительно к быстро меняющейся реальности.

И хотя я уже все просчитал и примерно понимаю, чем все закончится, но здесь в корпорации Мацанюка в самом деле жизнь намного интереснее. Здесь будущее, ростки постчеловечества, а в том мире, где совсем недавно стрелял и кувыркался – грубое и дикое прошлое. Нет уж, там должны действовать люди попроще.

Хотя, с другой стороны, сейчас будущее слишком хрупкое, а эти простые все переломают, если над ними не поставить умного. Жизнь амбивалентна, хотя при чем здесь жизнь, мы сами амбивалентны уже потому, что всажены в тела диких животных с их примитивными чувствами и стремлениями…

Раздался звонок, я так углубился в несвойственные мне размышлизмы и мерехлюндии, что лишь через четверть секунды опознал сигнал вызова от Катеньки.

Ее бесконечно милое личико показалось опечаленным, хотя светло и чисто улыбнулась мне и сказала тихо:

- Привет…

Я окинул взглядом панораму за ее спиной.

- Это Тульсипур в Непале?

- Угадал, - сказала она крохотным голоском, - а я думала, в такую глушь закарабкалась, что никто и никогда…

- Там в самом деле глушь, - заверил я. – Даже чересчур. Зачем ты забралась так далеко?

Она пропищала:

- Не знаю… Что-то как-то стало совсем страшно жить. Не знаю, я потерялась в большом городе! Может, думаю, не зря буддисты перебираются в пустыни?

- Они не совсем в пустынях, - уточнил я, - хотя раньше пустынями называлось все, где нет людей. В России были люди, что уходили в леса, их называли пустынниками.

- Я тоже пустынник?

- Да, моя пустынница, - подтвердил я. – Вообще-то от людей можно уйти и в большом городе, но это очень трудно. А как твоя туристическая группа? Ты же всегда была в группах?

Она сказала печально:

- Пошли высоко в гору смотреть на развалины какого-то древнего храма.

- А ты?

- Не пошла, - ответила она.

- Почему?

- Не знаю, - сказала она потерянным голоском. – Как будто спросила сама себя, а чем это мне? Потому что все идут?.. И не пошла.

Я сказал с неловкостью:

- Взрослеешь. А я думал, останешься на всю жизнь очаровательным ребенком. Даже и не знаю, хорошо ли такое взросление… В мире взрослых не всегда все… гм… радостно.

- Ты меня защитишь, - заявила она с той женской уверенностью, перед которой мужская что пар перед слитком из высокопрочной стали. – Ты почему-то такой надежный!.. Ниоткуда меня не спасал, но я знаю, спасешь, если куда-то попаду!

- Или апокалипсис начнется, - ответил я шутливо.

Она вздохнула.

- Вот поговорила с тобой и сразу стало легче. Как ты это делаешь?.. Ой, наши возвращаются. Пока, целую!

Экран потемнел, я тяжело вздохнул. Вроде бы я весь из себя чистый и светлый мозг, да еще могучий, но почему-то самки так сильно меняют нам настроение, а оно в свою очередь сказывается на результатах работ, меняющих мир.

- Авто к подъезду, - велел я.