Соседи по палате подключаются к разговору:

— Контуженый, ты сначала мозги почини, прежде чем женихаться.

— Без мозгов с девками лучше. Чем меньше думаешь, тем дольше шпилишь!

— Шпилишь это как? — не понимаю я.

В ответ дружное ржание.

Я промокаю нос марлей, гляжу на кровь, перевожу недоуменный взгляд на Марину, смущенно оправдываюсь:

— Раньше такого не было.

— После контузии всякое бывает, — сочувствует медсестра. — Тебе в Ростов-на-Дону надо. Там голову посмотрят и операцию на ключице сделают. А наше дело неотложная помощь. Кровь из легких у тебя вышла. Нижний сифон я отсоединила. А воздух еще будет выходить, пока легкое распрямляется.

Медсестра заканчивает перевязку, сдергивает с меня простынь и подсовывает утку.

— Помочись. Сам справишься?

Я пытаюсь прикрыть наготу:

— Не, я в туалет.

— Ишь, какой стеснительный. А кто все это время тебе помогал?

— Кто?

Опять ржание соседей и смешливый совет:

— Контуженый, вставляй креветку в раковину, а то простынь забрызгаешь.

Слова обидные, но честные. Я опираюсь правой рукой о кровать, пытаюсь сесть. Если подниматься медленно, заградительная боль в ребрах парализует тело. Решаюсь на рывок. Раз! Острая боль как удар кинжалом под ребра, почти до потери сознания. Но я сижу. Свешиваю ноги, пережидаю помутнение в глазах, прихожу в себя.

И снова сомнения:

— А ноги у меня ходят?

— Порезы зашили, кости целы. Ты так пойдешь или трусы надеть?

Соседи не упускают случая посмеяться:

— Не прячь боеголовку. Сразу на передовую! То-то враги разбегутся.

А мне не до смеха, физически не могу ржать. Любая встряска грудной клетки отдается жуткой болью сломанных ребер. Даже самый непреодолимый позыв чихнуть блокируется организмом.

Марина надевает мне трусы до бедер. Я укрепляю пятки на полу. Встаю, держа корпус ровным. Нужно привыкать к боли. Подтягиваю трусы правой рукой, левой держу бутыль с трубочкой из поврежденных легких. Собираюсь с духом и ковыляю к двери.

— Туалет направо. Сифон не разбей! — напутствует Марина.

— Там поручень есть, — ободряет сосед с костылями у кровати. На этот раз без усмешки.

4

Документ из ЗАГСа действует на память лучше любого лекарства. Эх, Злата! Я был готов вместе с тобой и в горе, и в радости, а ты… Ты сделала больно и не заметила.

Сжимаю веки, трясу головой — проехали! Что было, то было. Девчонки ветрены и не надежны. Другое дело верные друзья. С ними не только покутить, но и в огонь, и в воду. Буквально!

Так и произошло. Наша мирная жизнь в Дальске закончилась в одночасье.

…После драки в ночном клубе мы сбежали к вокзалу и укрылись в тайном логове — паровозе «Победа». Паровоз стоит в тупике, как памятник. А для нас в будке машиниста всё родное, своими руками восстанавливали и красили. Внутри нас четверо: Злата, ее спаситель Денис, смельчак Антон, первым давший отпор наглецу Лупику, и я, оставшийся в стороне.

Разгоряченная бегом Злата расстегивает блузку на груди и плюхается на место машиниста. В форме проводницы в паровозной будке она смотрится органично. А я вспоминаю, как она взволнованно дышала здесь же, прильнув к окну во время секса с Денисом. Сколько раз у них было?

Радость победы на лице Дениса проходит. Он озабочен. Подсвечивает телефоном. Просит Злату встать. Откидывает мягкое сиденье и открывает железный ящик под ним. Это наш тайник. В нем припрятана бутылка водки.

Денис протягивает бутылку Антону:

— Прополощи рот, у тебя зуб выбит.