Водитель Валера везет меня на «Краскопласт». Он в курсе, что я ищу Руслана Краско и оправдывается:

— Я только экспедитор — груз принял, груз сдал. Сведу тебя с нашим завцехом. Она должна знать про руководство.

— Женщина? — удивляюсь я и понимаю, что мужчины сейчас нужнее на фронте.

— Молодая, — подмигивает Валера. — Алена Анатольевна, строгая и стройная.

На территории небольшого завода работа кипит, чувствуется, что пластиковые окна разрушенному региону сверхнеобходимы. Алена Анатольевна берет накладные у Валеры, а мне велит подождать во дворе.

Когда я думаю, что про меня забыли, женщина появляется. По гордой осанке и властному взгляду можно подумать, что ей за тридцать. Но гладкая кожа и здоровые волосы сигнализируют, что Алена вряд ли много старше меня. В ночном клубе и легкомысленной одежде она будет выглядеть самоуверенной разбитной девчонкой.

Карие, с опасным прищуром, глаза Алены рассматривают меня. Небритость на щеках она одобряет, а пыльная одежда женщине не нравится.

Я невольно отряхиваюсь и оправдываюсь:

— Под бомбежку попал с волонтерами.

— Война рядом, — понимающе кивает Алена. — Так ты волонтер? А Валерий сказал, ты служил вместе с Краско-младшим.

Перед красивой начальницей хочется подчеркнуть, что я не простой ополченец.

— Воевал до ранения. Командовал минометным расчетом. Нам дали Руслана как оператора беспилотника. Мы звали его Русик.

— Вас ранило в один день?

— В неудачный день. Хотя этот день можно считать моим вторым днем рождения. — Я называю дату и цель визита: — С тех пор Руслана не видел. А хотелось бы.

— Вот оно что. Нашего директора Николая Краско на следующее утро нашили мертвым. Вроде крепкий был мужчина. Теперь я понимаю. О сыне узнал, вот сердце и не выдержало.

Я вспоминаю последнюю переписку Шмеля со Златой. Она приезжала накануне к Николаю Краско в Луганск и сообщила Денису: «Он выпил и уснул, я ушла». Шмель требовал подтверждения, словно придавал этому особый смысл: «Мне надо знать точно!»

Что знать? Сколько выпил? Почему ушла?

А Злата ответила также загадочно: «Я сделала это». Что она сделала? Украла деньги? Краско бы и так их отдал. Еще Злата призналась, что боится. Чего? Или кого?

Краско-старший уже не ответит. Возможно, Алена даст подсказку.

— Николай Краско много выпивал? Он точно умер от сердца?

Алена пожимает плечами:

— Думаю, меру знал. Иначе бы не стал владельцем завода. А вскрытия нынче не проводят. Все врачи при деле, раненых надо спасать.

— А его сын, что сказал?

— На похоронах директора Руслана не было. Только наши заводские.

— Ну да, он же был ранен. Я тоже долго в себя приходил.

— У Руслана ранение в лицо. Говорили, с носом что-то.

Я напрягаюсь. Второй человек говорит, что Руслан Краско ранен в лицо. На этот раз сведения точные, из близкого окружения. И к Злате приезжал боец с бинтами на голове, упоминавший Луганск. После чего Злата исчезла. Хотя у раненого пришельца перебинтован мог быть лоб, а у Русика поврежден нос. Опять остаются вопросы.

— Спасибо, Алена. Как мне увидеть Руслан Краско? Он сейчас на заводе?

— Нет. Его и в городе нет.

— Почему? — удивляюсь я.

— Руслан Краско в Ростове-на-Дону лечится. Операция, реабилитация.

— Руслан теперь владелец вашего завода?

— Получается так. Вникает постепенно. Из Ростова руководит.

— Так можно?

— Все деньги и материалы из России.