Тот, как большинство шведов, говорил по-английски.

— Я нашел связку ключей от машины, прикрепленную к брелоку с телефонным номером, — объяснил Франсис. — Я уже несколько раз звонил, но никто не отвечает. Так что я решил послать эту связку владельцу по почте. Могли бы вы дать мне адрес, соответствующий номеру 25-16-34?

Служащий поскреб висок. Этот иностранный гость, конечно, не мог терять много времени, и его просьба была продиктована похвальными намерениями.

— Подождите две минуты, — попросил служащий.

Он снял трубку телефона, дважды повернул диск, изложил на непонятном языке просьбу пришедшего.

Когда в наушнике послышался голос, он схватил авторучку и набросал несколько слов на листке блокнота.

— Вот, — сказал он, поворачиваясь к Франсису, после того как положил трубку. — Эти ключи принадлежат господину Энгельбректу, Лилл-Янсскоген, Вальгаллаваген, дом сто тридцать восемь.

Он протянул листок. Коплан взял его и рассыпался в благодарностях.

По крайней мере этот пункт был выяснен: женщина назначила ему встречу в доме Фредрика.

Узнав это, Коплан вскочил в такси и велел отвезти себя в посольство Франции.

Было без пяти девять, когда Коплан вышел в сотне метров от места назначения.

Вальгаллаваген была небольшим бульваром, являющимся границей между собственно городом и лесистым пригородом, где богатые виллы утопали в больших садах.

В этот вечерний час большинство людей вернулось домой. Редкие машины и немногочисленные прохожие передвигались по этой великолепно освещенной улице.

Коплан пешком дошел до дома сто тридцать восемь — пятиэтажного здания с широкими окнами, первый этаж которого был занят рядом индивидуальных гаражей. У центрального входа, возле доски с кнопками звонков, находилось переговорное устройство.

Коплан нажал кнопку, помеченную «Энгельбрект», и слишком поздно понял, что он не должен знать фамилии Фредрика. Но у него не было времени сожалеть об этом слишком импульсивном движении, потому что, донесясь из громкоговорителя, искаженный женский голос спросил:

— Мистер Пауэлл?

— Да.

Щелчок. Замок открылся. Коплан толкнул дверь, вошел в маленький холл, где находились два лифта.

Он поднялся на четвертый этаж, заинтригованный тем, что его там ждет, и готовый дать отпор.

Когда он открыл дверь кабины лифта, то заметил женщину, стоявшую на пороге квартиры. Довольно молодая, кругленькая, с красными щеками и встревоженным лицом. Она сделала ему знак войти, не говоря ни слова.

Коплан, держа левую руку в кармане пальто, прошел перед ней в прихожую. Хозяйка тщательно закрыла за ним дверь, потом провела его в гостиную с мебелью светлого дерева, уютную от цветов.

— Я миссис Энгельбрект, — сказала она. — Произошло нечто ужасное... Вчера неизвестные дважды выстрелили в моего мужа из револьвера.

Коплану не надо было притворяться изумленным.

— Я... Я надеюсь, что его не убили? — проговорил он.

Она отрицательно покачала головой.

— Нет. Он в «Софияхеммет», больнице возле стадиона, недалеко отсюда. Пули извлекли, и есть надежда, что он выздоровеет.

По приглашению женщины Коплан опустился в кресло. Удивленный новостью, которую ему сообщила супруга Фредрика, он чуть не забыл, что в ее глазах он был советским агентом.

— Вы его видели после драмы? — спросил он, нахмурив брови.

— Да... Утром. Он пришел в себя и имел силы...

Потрясенная, комкая платок, опустив глаза на ковер, она прокашлялась, чтобы договорить:

— ...открыть мне вещи, о которых я не подозревала. В частности, что я должна делать, если вы мне позвоните.