— Как вас зовут, милое дитя?

— Ксения.

— Ксения, Ксюша, — посмаковал он на разные лады. — Весьма звучное имя. Пожалуй, я так назову героиню будущего фильма. Вы не возражаете?

Ксения польщенно улыбнулась.

— Что вы, Евгений Петрович, мне, наоборот, очень приятно. Только я вас прошу, пускай с ней ничего плохого не случится. А то, если она погибнет, я тоже могу погибнуть.

Баварин добродушно засмеялся. Его быстрые глазки так и ощупывали Ксению, так и ощупывали… И мне это совсем не нравилось.

— Не волнуйтесь, Ксюша. — Он как бы невзначай похлопал ее по руке. — С героиней все будет в порядке. Обещаю. В конце фильма она выйдет замуж за гениального человека.

«Уж не за тебя ли?! — с вызовом спросил я (правда, мысленно).

— А больше всего мне нравится ваш фильм «Возвращение в счастливые дни», — с придыханием сказала Ксения. — По рассказам Чехова.

— Да, — неплохая картина. Я за нее приз на кинофестивале в Токио получил.

— А я в десятом классе писала по этому фильму сочинение. Была тема: «Герои Чехова на экране».

Баварин принялся уминать куриный салат.

— И что вам поставили за сочинение?

— Тройку, — рассмеялась Ксения.

— Учительница сказала, что вы не раскрыли основную мысль картины, да?

— Да! — радостно подтвердила Ксения. — Откуда вы знаете?

— Большой жизненный опыт, деточка.

— А какая у вас там основная мысль? — стала допытываться Ксения.

— А черт ее знает, — засмеялся Баварин.

— Ну скажи-и-те…

Баварин вытер платком вымазанные майонезом губы.

— Как говорит одна моя приятельница, английская актриса: «Жизнь коротка, и надо делать только то, что велит сердце». Вот вам и основная мысль.

Он достал из кармана серебряный портсигар, закурил сам и угостил Ксению. Мне Баварин сигарету не предложил.

Они начали на пару дымить, продолжая интересный разговор.

Сидя между ними, я все больше и больше ощущал себя каким-то бесплатным приложением. Ксения же, наоборот, все более осваивалась в обществе знаменитости.

— Приятно, наверное, быть известным режиссером? — Она манерно подносила к губам сигарету. — Поклонницы, интервью…

— Что вы, — рисовался перед ней Баварин, — на самом деле я очень одинок. Ведь слава изолирует людей. И потом, слава — это еще далеко не все, что надо человеку для счастливой жизни. Знаете, как Шекспир говорил: «Зачем мне полхвоста?! Отдайте весь!»

— Шекспир этого не говорил, — угрюмо заметил я.

— Ну, не важно, — отмахнулся от меня Баварин, как от назойливой мухи. — Просто я хочу сказать — в жизни есть вещи и получше славы.

— Например? — спросила Ксения.

— Например, любовь. — Баварин многозначительно посмотрел ей в глаза.

Ксения заметно смутилась.

— Любовь, — повторила она тихо.

— Или красота. — Баварин поцеловал ей кончик мизинца. — Вы очень красивы, дитя мое.

Ему Ксения не стала говорить, что ей не нравится, когда ее называют красивой. Наоборот, она кокетливо улыбнулась.

— Эх, был бы я помоложе, — разошелся Баварин, — отбил бы вас у него. Честное слово, отбил!

Он хитро мне подмигнул.