Карл Фридрих криво усмехнулся.

– Не знаю, Хуан, – беспечно сказал он. – В каком-то смысле я даже рад, что не вижу звезд. Они заставляют думать о планетах и людях, старающихся поддерживать старый добрый ВСС-натиск. Я скорее благодарен судьбе за эту пыль и темноту.

Гальвес вежливо хмыкнул, словно признавал за каждым право на собственное космическое безумие, и заметил:

– Пусть так, но мне приходилось бывать только в чистом космосе, и я ненавижу этот мерзкий пепел. Можно сначала врезаться в планету и только потом разглядеть ее.

– Она должна быть видна в телескоп, – напомнил Грег. – И мы уже давно летим в ВСС-режиме.

– Думаю, да, – угрюмо согласился врач. – А как насчет «Гримуара»?

– «Гримуара»? – озадаченно переспросил Грег.

– Разве вы не узнали о нем из приказа? Беглецы назвали так свой корабль, после того как угнали его. Старинное земное слово, означающее учебник… черной магии.

На мгновение все трое замолчали, ощущая пыль и темноту… и слабую зловещую пульсацию, словно накатывавшую черными волнами на берег рассудка.

– Так что насчет «Гримуара»? – с оттенком вызова спросил Грег. – Даже если его пустая обезлюдевшая оболочка просто болтается в пространстве, она тоже должна быть видна в телескоп.

– Ох! – живо откликнулся испанец с Арктура. – Но если предположить, что он поврежден, скажем, пробит метеоритом? Помните, какой груз вез «Гримуар», когда его угнали?

– Боевую радиоактивную пыль, – ответил Карл. – Ее хватило бы, чтобы уничтожить пару планет.

– Вот именно! – в мрачном возбуждении воскликнул корабельный врач. – Итак, представьте себе, что «Гримуар» получил пробоину. Радиоактивная пыль могла перемешаться – под действием солнечного ветра или как-то еще – с обычной. Что, если «Крот», следуя по вычисленному нами курсу «Гримуара», направляется прямо в скопление этой дряни?

– Счетчики Гейгера должны засечь ее, – заверил его Грег.

– Даже если она рассыпалась по огромному мешку, в который направляется «Крот»?

– Даже тогда! – резко ответил Грег. – Кроме того, эта дрянь давно уже потеряла силу. В трюме «Гримуара» ее могли поддерживать в состоянии боеготовности с помощью реактора. Но как только она повисла в пространстве… понимаешь, радиоактивная пыль имеет дьявольски короткий период полураспада.

– Хорошо, хорошо, – уступил врач. – Но у меня все равно есть такое ощущение.

– У всех есть, – тихо ответил Карл Фридрих. – И возможно, ты подхватил идею Грега.

– Какую идею? – спросил Грег.

– Ту, что ты предложил, когда мы в первый раз заговорили о беглецах. Сказал, что это не они так испугали Конфедерацию, а нечто совершенно иное, действующее через них. Отсюда секретность, срочность, тревога и так далее. Нечто огромное, враждебное… и совершенно чуждое человечеству.

В этот момент Карл уловил, что тон пульсирующей угрозы повышается, услышал слабое, но зловещее жужжание, словно рядом дремало гигантское насекомое, ощутил, как сгущается темнота, а воздух во влажной оранжерее становится сухим, будто сюда прорвалась пыль.

По сдерживаемому дыханию товарищей Карл понял: они тоже что-то почувствовали.