Но его руки все равно тряслись.

Когда он вошел в спальню, Белла укладывалась в кровать, надев выцветшую голубую сорочку, которая висела на ее костлявом теле, как на вешалке. У Генри Шривела дрогнули губы, подкосились ноги. Он быстро сел на постель.

— Проверь часы, — сказала Белла.

— Что? А, да, конечно, дорогая. Сейчас проверю, — натянутым, не своим голосом ответил Генри.

— Да что с тобой сегодня? — спросила Белла.

— Ни-че-го. — Он проглотил слюну. — Ничего. Горло немного першит. Пройдет.

— Ложись. Спокойной ночи.

Генри поцеловал ее в щеку. Его тело вздрогнуло. Он глухо шлепнулся на подушку. «Правильно ли я поступаю? — задумался он. — Порядочно ли вот так бросать ее и детей? Хватит ли им моей скромной страховки?»

У него вытянулось лицо. Ей-богу, не для того он столько времени напрягал свой разум, чтобы теперь все бросить. После девятисот девяноста девяти ночей тяжкой, мучительной концентрации? Нет, он обязательно должен быть вознагражден за все свои усилия.

На худой конец, подумалось ему, он всегда сможет уехать из Голливуда и вернуться назад. Но Генри был уверен, что Мэрилин устроит ему контракт на какие-нибудь характерные роли, и он сможет посылать Белле анонимные чеки. Обязательно!

Генри улыбнулся и закрыл глаза. Потом напряг тело, отправив его за многие сотни километров. Почти мгновенно Генри оказался в ее доме. Он чувствовал, что находится в спальне Мэрилин. Сегодня ему незачем бродить по дому. Генри лежал в ее постели. Он слышал шелест занавесок. Со стороны бассейна долетал смех восходящих кинозвезд. В Голливуде был еще день. В ванной шумела вода. Мэрилин принимала душ, повизгивая от удовольствия.

— Вылезай из душа, — сказал Генри.

— Что? — сонным голосом спросила Белла.

Генри мгновенно открыл глаза. У него заколотилось сердце. Он затаил дыхание и лежал так до тех пор, пока не услышал храпа Беллы. Тогда он закрыл глаза и вернулся в спальню Мэрилин, вновь воссоздав всю картину. Это стоило ему больших усилий.

«Вылезай из душа», — теперь уже мысленно повторил Генри.

Он опять затаил дыхание и слушал. Только шелест занавесок, отдаленный смех девушек и больше никаких звуков.

Наконец-то!

Дверь открылась. Он услышал шлепанье босых ног по ковру. Звук был отчетливым, даже очень отчетливым.

— А, Генри, это ты, дорогой.

Он услышал ее слова! Услышал! Удары сердца сотрясали ему грудь. Он стиснул зубы, но они все равно продолжали стучать. Он слышал ее шаги по ковру. У него задергались руки. Генри едва не вскрикнул, когда рядом с ним прогнулся матрас. Она сидела возле него! У него задрожали ноги, по всему телу побежали жаркие волны.

Рука гладила его по щеке. Настоящая теплая рука чувственно гладила его по щеке. Генри Шривел дрожал, словно паралитик.

— Ты такой милый проказник.

От ее низкого, зовущего голоса разум Генри захлестнуло волной экстаза. Она была рядом. Он чувствовал ее руку, слышал ее голос, вдыхал аромат ее волос и тела. Все чувства говорили ему: Мэрилин здесь.

— Генри, дорогой, поцелуй меня, — умоляюще прошептала она.

Пора! Началось испытание, настал самый решающий из всех решающих моментов. Если сейчас у него хватит силы, она будет принадлежать ему. Мэрилин Тейлор — его женщина… Каждую клеточку своего тела он обратил в непреклонную решимость. По его пульсирующим жилам разнесся мощный заряд воли.

— Поцелуй меня, — попросила Мэрилин.

Он медленно и осторожно поднял руки.

Его руки легли ей на плечи, обняли ее.