— Это не бочка с порохом, это атомная бомба. Это ты понимаешь?

— Да, — опять повторила женщина.

— Тогда убери это пьяное выражение со своего лица. Если мы хотим поговорить об этой штуковине, давай говорить о ней. Андерсон вздохнула.

— Да-а. Хорошо. Извини.

— Я признаю свою не правоту по вопросу Военно-воздушных сил… Они сказали это одновременно и одновременно засмеялись, что было здорово.

Все еще улыбаясь, Гард произнес:

— Что-то нужно сделать.

— Согласна, — поддакнула Бобби.

— Но боже мой, Бобби! Я провалился на экзамене по химии и едва ли преуспел в физике. Я не уверен, как, но я знаю, что корабль нужно… ну… заставить всплыть или что-то в этом роде.

— Нам нужны специалисты.

— Точно! — ухватился Гарденер. — Специалисты.

— Гард, все эксперты подконтрольны полиции Далласа. Гарденер развел руками.

— Теперь, когда ты здесь, со мной все будет в порядке. Я это знаю.

— Похоже, будет по-другому. Теперь у меня начнутся провалы в сознании.

Андерсон произнесла:

— По-моему, игра стоит свеч.

— Ты ото уже решила, ведь так?

— Я уже решила, чего мне хочется, да. Мне хочется без лишнего шума закончить раскопки. Выкапывать корабль целиком не имеет смысла. Мне кажется, что если мне — нам, я надеюсь, — удастся углубиться еще футов на 40–50, мы дойдем до люка. И если мы проникнем внутрь… — Ее глаза вспыхнули, и Гарденер почувствовал ответный прилив восторга, зародившийся, как ему показалось, где-то в груди. Никакие возражения и доводы не могли затуманить сияние этой радужной перспективы.

— Если мы проникнем внутрь? — повторил он.

— Если мы проникнем внутрь, мы найдем пульт управления. А если нам повезет, я смогу поднять эту… штуку над землей.

— Ты думаешь, что сможешь?

— Я знаю, что смогу.

— А что потом?

— А что потом, я не знаю, — передернулась Бобби. Это было самой лучшей, самой продуманной и выпестованной ложью за все время… но Гарденер понял, что это было ложью. — Потом произойдет то, что и должно произойти… это все, что я знаю.

— Но ведь ты сказала, что решать буду я.

— Да, я сказала. Но как только уйдешь отсюда, все, что ты сможешь сделать — это никому не говорить ничего. Если ты решишь, что должен, как я смогу остановить тебя? Пристрелить из дробовика дяди Фрэнка? Я не смогу. Может, герой одной из моих книг и смог бы, но не я. Такова, к сожалению, действительность, и в ней нет верных ответов. Мне кажется, — я буду просто стоять и смотреть, как ты уходишь. Но кого бы ты ни позвал, Гард, — ученых из университета Ороно, биологов из Лаборатории Дженнинкса, физиков из МИТа, кого бы ты ни позвал, в конечном итоге ты действительно вызовешь полицию Далласа. И придут люди с мотками колючей проволоки и полные машины вооруженных людей.

Она слегка улыбнулась.

— По крайней мере, мне не придется одной отправляться в "Клаб Мэд".

— Не придется?

— Нет. Ты по уши увяз в этом. Когда они выкинут меня отсюда, ча сиденье позади меня будешь ты. — Бледная улыбка стала шире, но в ней не появилось веселья. — Добро пожаловать в обезьянник, друг мой. Ты разве не рад, что теперь с нами?

— Очаровательно, — произнес Гард в ответ, и неожиданно они оба рассмеялись.

8

Когда звуки смеха утихли, Гарденер обнаружил, что атмосфера на кухне разрядилась и стала проще.