С тех пор Женя Терехов всюду «фигурял» Ермаковой работой с подростками. А завод даже выделил этим ребятам средства на спортивно-оздоровительный лагерь. На три дня. А Ермака командировали туда воспитателем.

 

Я, конечно, согласился выступить, и Ермак возил меня в этот самый лагерь на берегу моря. Там ущелье, заросшее лесом. Вообще красиво. Ребята с интересом слушали мое выступление о кораблях. И я по их просьбе остался ночевать — на воскресенье. И вечером у костра рассказывал уже не про корабли, а «Таинственный остров». Им очень понравилось. Приходилось считаться и с их вкусами. Накануне приезжал Женя Терехов и читал им вслух. Они все улизнули кто куда, и Женя сильно обиделся. Он сказал: «Безобразие! Хороших ребят небось не привезли бесплатно на три дня, а этих хулиганов — пожалуйста. За что их премировали — за приводы в милицию?» И тотчас уехал. Меня же слушали не дыша и умоляли рассказать еще. Я им потом рассказал роман Стивенсона «Катриона».

 

Ермак вернулся через три дня, очень довольный своими питомцами. Кого уговорил идти в ремесленное училище, кого учиться в школе. Но вскоре Ермак заподозрил: что-то неладно с Гришкой!

 

В перерыве он позвал меня и Гришку.

 

— Надо нам поговорить!

 

— О чем еще говорить? — загнусавил Гришка. Он иногда гнусавил, когда чувствовал себя виноватым.

 

— Пошли!

 

Мы привыкли слушаться Ермака и последовали за ним. Он провел нас тесными коридорами гребных валов и спустился в еще пустующий трюм. Там было тихо и сумрачно. Мы сели прямо на железный пол.

 

— Гриша! — озабоченно начал Ермак. — Мои ребята говорили… Тебя несколько раз видели в компании Князя и его дружков. Что у тебя может быть общего с ними?

 

Я невольно ахнул. Гришка багрово покраснел и отвел глаза.

 

— Врут твои ребята!

 

— Ты знаешь, что не врут. Гриша! Тебе надо бежать от них, как от заразы. Это из-за них… из-за Жоры мой отец второй раз сидит в тюрьме. Слушай меня, Гриша: они погубят тебя, как погубили моего отца. Скажи мне: они предлагали тебе деньги? Ты брал у них?

 

Гришка теперь побледнел. Нижняя губа отвисла. Глаза по-прежнему бегали, избегая встретиться взглядом.

 

— Брал?

 

— Ну… взял. Он же сам предложил, говорит, отдашь когда-нибудь потом, когда будут.

 

— Ты, Гришка, дурень! — вздохнул Ермак (каким усталым выглядел сейчас мой друг!).

 

Из нас троих он был меньше всех ростом, самый слабый физически, и какой же он был сильный духовно! Всем он уступал в пустяках, но в серьезные моменты воля его делалась несокрушимой, как камень, и все ему подчинялись.

 

— Сколько ты взял у них? — тихо спросил Ермак. Гришка опустил голову.

 

— Ну?

 

— Рублей восемьдесят набрал… — шепотом проронил Гришка.

 

Опять я ахнул:

 

— Да чем же ты будешь отдавать?

 

— Великолепному? — уточнил Ермак.

 

— Ему…

 

— Имел с ним какие-нибудь дела? Нам ты можешь сказать, Гриша. Мы — твои друзья.

 

Гришка встрепенулся и впервые за этот разговор взглянул в глаза Ермаку, потом посмотрел на меня.