Гришка встрепенулся и впервые за этот разговор взглянул в глаза Ермаку, потом посмотрел на меня.

 

— Ей-богу! Ничего особенного. Ну, зашли в ресторан… Ну, выпили. Одну бутылку на четверых. Две бутылки.

 

— И снова давал денег?

 

— Предлагал… — неохотно признал Гришка,

 

— А ты?

 

— Не взял!

 

— Почему же на этот раз не взял? Гришка помолчал, он уже опять отвел глаза.

 

— Чего-то боязно стало. Скоро ведь не отдам…

 

— Отдашь, завтра же.

 

Гришка испуганно посмотрел на Ермака:

 

— Так у меня же нет… Ермак задумался.

 

— Надо достать…

 

— Где же я достану? Матери только заикнись попробуй… Обдерет.

 

Гришкину мать мы знали. Лучшая крановщица завода, но характер…

 

— Что-нибудь придумаем, — успокоил Ермак, поднимаясь. Но Гришка не успокоился. Кажется, его страшило даже возвращать деньги. Он боялся и Великолепного, и Князя, и всей их компании. Не понимаю: если боялся, зачем же с ними шел? Я его потом спросил, зачем он брал у них деньги. Гришка сказал, что не посмел отказаться.

 

— Что же вы там, в ресторане, делали? — поинтересовался я.

 

Гришка усмехнулся.

 

— Ну, музыка… закусили… Жора так интересно рассказывает. Всякие случаи из жизни.

 

— Понятно, какие такие случаи! — возмутился я. — Ты что, Гришка, обалдел? Мы же бригада коммунистического труда. Если об этом факте узнает Родион Евграфович, он такое дело раздует… А Иван будет виноватый. Ты бы подумал, кого подводишь.

 

— Ну, я больше не пойду с ними, вот ей-богу! — горячо поклялся Гришка. — Я и сам не рад. Да не знаю, как с ними разделаться. Они чуть не насильно всучили эти проклятые деньги.

 

После этого разговора я все раздумывал о Гришке. Неустойчивый он какой-то. В чем дело? Мать его работала на самом мощном портальном кране, и мы иногда в перерыв залезали к ней полюбоваться видом на бухту и на море с высоты птичьего полета. Мать у него была еще нестарая, бойкая, языкатая, красивая баба. (Хочется написать именно баба, а не женщина.) Характера Полина Гордеевна была крутого, деспотичного. Даже непонятно, как у нее вырос такой разболтанный сын. А уж лупила она его нещадно за каждую провинность. Но Гришка был терпеливый. Привык.

 

Вот уж у кого не было никаких авторитетов — у Гришиной матери. Мужчин она в грош не ставила, все до одного у нее либо подлецы, либо дураки. Инженеры «работать не хотят. Ходят, руки в брюки!» Директор завода — «хитрюга», главный инженер — «тряпка», заместитель, Родион Евграфович, «знает, что делает», парторгу «давно на пенсию пора», бригадир — «собака», и так далее и тому подобное. Женщин тоже не очень-то уважала. Врач, которая ее лечит, «ни черта не понимает!». Учителя «норовят даром деньги получать». И все это с колыбели слушал Гришка. Неудивительно, что ему «на всех наплевать» и «все осточертело». С такой матерью осточертеет.

 

Никого не уважает, никого не любит, не сумела построить семью.

 

Но работница она была отличная.