Жора, увидев Ермака (меня он опять забыл) и растерянного Гришку, сразу все понял. В наглых, настороженных глазах мелькнула откровенная злоба. Мальчишкой еще мешал ему Ермак.

 

— Кого я вижу?! Присаживайтесь, — фальшиво удивился он.

 

Князь улыбнулся саркастически. Друзья, несмотря на жару, были в вечерних костюмах и галстуках. Мы присели к их столу. Лениво подошла официантка. Почему-то мне запомнилось ее начавшее стареть лицо с мешочками под тусклыми голубыми глазами, такие умудренные опытом, равнодушные глаза…

 

— Что закажете?

 

— Пожалуйста, минеральной воды, — простодушно сказал Ермак.

 

Народу еще было мало. Только сходились. На низенькой эстраде трое молодых людей исполняли на контрабасе, скрипке и аккордеоне танго. Играли они плохо, но с чувством и подпевали себе. Кое-кто, подвыпив, уже пустил слезу.

 

Мне стало смешно. Князь покосился на меня. Девчонки, посоветовавшись взглядом, взяли еще по пирожному.

 

— Гриша, отдай свой долг, — спокойно напомнил Ермак. Гриша дрожащими руками вытащил бумажник и передал Жоре деньги.

 

— Что за спешка? Я же с тебя не требовал… — буркнул Великолепный. Желваки у него заходили под кожей.

 

Девчонки жадно проследили, как он небрежно положил деньги в карман. Как он им импонировал, этот модный Жорж, у которого столько денег! Интересно, знали они, кто он такой? Или хоть начали догадываться? А может, принимали его сдуру за лауреата? Наверное, все-таки знали.

 

Великолепный не выдержал:

 

— Не в свое дело суешь нос, Ермачок… Как бы не прищемили!

 

— Гриша мой товарищ, — просто и почему-то грустно объяснил Ермак. — Я не отдам его вам…

 

— В дружинниках, слышал, ходишь? В милиции тебя частенько видят. Шефство взял над пацанами. Не собираешься ли поступить в угрозыск?

 

— Собираюсь.

 

— Вот оно что… — протянул Жора. — Папаша, значит, в колонии гниет, а сынок продался угрозыску? Ты с детства был идейный. И в кого только удался такой? Значит, подрос…

 

Ермак промолчал. Девчонки доканчивали пирожное. Гришка сидел ни жив ни мертв.

 

— Прощайте, — сказал Ермак, поднимаясь. — В угрозыске я буду работать временно… А как только последний вор поступит на работу, я уйду обратно на наш морзавод. Мне там нравится. Вот так, дядя Жора.

 

Принесли минеральную воду. Ермак расплатился, но пить никто не стал.

 

— Еще свидимся… рано прощаться, — прошипел Великолепный. — Мы таких идейных видели. Пока не споткнутся. А потом самые заядлые из них получаются. Почище нас.

 

Он еще что-то добавил, но я не понял. Должно быть, на своем жаргоне.

 

— Что он хотел сказать? — полюбопытствовал я, когда мы вышли на улицу.

 

— Я и сам не понял, — устало ответил Ермак. Гришка облегченно вздохнул всей грудью.

 

— Спасибо, Ермак! Спасибо, Санди! — сказал он благодарно.