У меня заныло сердце, потому что мы привыкли с Ермаком понимать друг друга без лишних слов. Но на этот раз он был подробен.

 

— Слушай, Санди, дружище, — начал он, — я никогда тебе этого не говорил. Помнишь, еще в пятом классе, когда я впервые увидел тебя… Я тогда подумал, что дружить с тобой — это самое большое счастье на свете. Два года, пока я не подружился с тобой, не было у меня другой мечты. Мы с Атой были двое одиноких ребят, полусирот, но она всегда мечтала о матери, а я — о друге. И мне уж так хотелось, чтоб этим другом был ты.

 

Вот уж действительно удивил он меня.

 

— Ермак! Вот балда! Но именно ты избегал меня, как черт ладана. Я тебя еле заполучил в друзья, и то с маминой помощью. Отчего же ты меня избегал?

 

— В третьем классе мне тоже нравился один мальчишка. Хороший он был… Теперь умер. Мы подружились. Он пригласил меня к себе. А потом… его родители запретили со мной дружить. Узнали, что мой отец сидел в тюрьме. Мне не было тогда и десяти лет. Но что я тогда перенес!.. Вряд ли забуду.

 

— Ты боялся, что и на этот раз…

 

— Ну да… Ведь я не мог знать, что у тебя такая мать. Твоя мама — лучший человек из всех, кого я знал. И ты, Санди, такой!

 

— Брось… что ты!

 

— Ты показал себя настоящим другом и в той истории, и всегда. Я очень тебя люблю, Санди!

 

— Да что ты выдумал объясняться в любви? Работа в угрозыске делает тебя сентиментальным.

 

Ермак растерянно усмехнулся. На лбу его выступил пот. Он вдруг сильно побледнел. У меня упало сердце.

 

— Что случилось? — спросил я серьезно.

 

— Ата тебя не любит, — бухнул Ермак.

 

Чего-то в этом роде, касающегося именно Аты, я ждал с начала его прихода.

 

— Она просила тебя это передать?

 

— В том-то и дело, что нет! Мы с ней проговорили всю ночь. Я требовал, чтобы она сказала это тебе. Что обманывать такого доверчивого парня, как ты, — это подлость! Она раскраснелась, рассердилась, заплакала. Заявила, что, если только я посмею тебе сказать, она не простит мне этого до конца жизни. Ты ее знаешь…

 

— Ермак, почему же она выходит за меня замуж, если я ей противен?

 

Ермак затряс головой.

 

— Ты ей как раз не противен. Наоборот. Но ведь этого мало, чтоб выходить замуж.

 

— Да, мало… Что же ее заставляет выходить за меня? Отказала же она Анатолию Романовичу и еще какому-то студенту… Мама мне рассказывала. Подожди… подожди… Мама?

 

— Да, Санди. Ата сказала, что всю жизнь мечтала иметь такую мать. Видишь ли. Хоть она и медичка, но еще совсем ребенок. Удивительно наивная и чистая. Все свое слепое, безрадостное детство она мечтала о матери. В ответ на мои упреки Ата сказала: «Я же не виновата, что — я его не люблю! Но он мне нравится. Я буду ему верной и доброй женой». Ты только не расстраивайся. Девчонки, они такие… Ата заявила, что не перенесет, если ты жениться на другой и «какая нибудь Лялька» будет называть тетю Вику мамой. Никогда не ожидал от нее. Отродясь не слыхал, чтобы выходили замуж из-за любви к свекрови. Но у нее все не как у людей. Я должен был тебе это сказать… Я просто на мог иначе.