— Разрешите мне, Петр Константинович, — решительно вмешалась Вьюгина. — Дружников мой бывший ученик. Четыре года!.. Знаешь ли ты, Дружников, что в научных институтах физиологии медицины производят опыты над кроликами, собаками, морскими свинками ради науки, ради человека! Во имя высоких целей! Павлов даже поставил памятник за это собаке. А его ученики изучали на собаке боль. Болевые ощущения. Понимаешь?

 

— Мы же не научные работники, только ученики… — дрожащим голосом возразил Санди.

 

— Все понятно! — прервал его директор. — Мы обсудим эту историю на педсовете. А теперь попроси у Марии Федоровны извинения. Что же ты молчишь?

 

Санди размышлял: просить или не просить? Он не чувствовал себя виноватым. Но, наверное, лучше попросить. Может, на этом все и кончится.

 

Санди повернулся к преподавательнице биологии, смотрящей на него злыми глазами.

 

— Мария Федоровна, я прошу извинения! — сказал он вежливо и холодно.

 

Мария Федоровна от возмущения даже вскочила со стула.

 

— Дружников ничего не понял и ни в чем не раскаялся! — вскрикнула она пронзительно.

 

— Дружников! — опять вмешалась Вьюгина. — Скажи: «Я поступил нехорошо и никогда больше этого не сделаю».

 

Математик сделал резкое движение и, захлопнув форточку, уставился на директора. Однако сам ничего не сказал.

 

Подошел и сел на диван, ожидая, что скажет ученик Дружников.

 

— Для Марии Федоровны я, конечно, сделал плохо, но для лягушки — хорошо, — философски признал Санди.

 

Молоденькая преподавательница. английского языка неожиданно для самой себя хихикнула. Санди покраснел.

 

— Мама мне сказала, еще когда я был маленький, что, если я позволю, чтоб при мне мучили животное, она не будет меня уважать. Как же быть?

 

— Ладно, Санди, иди… — утомленно сказал директор. — Вы еще малы для таких опытов.

 

В коридоре Санди окружили разволновавшиеся ребята.

 

— Это ты из-за меня сделал… — виновато сказал Ермак.

 

— Почему это из-за тебя? Для нас всех! — возразила староста. — Молодец, Санди! Я еще поговорю с папой дома. — Судя по Лялькиному тону, разговор этот не сулил директору ничего хорошего.

 

Больше Мария Федоровна не приносила на урок разрезанных лягушек.

 

Лялька Рождественская рассказала по секрету, что Мария Федоровна ходила в гороно жаловаться на директора, что гороно встало на ее сторону, но Петр Константинович не послушал гороно. Он был старый, заслуженный учитель и мог себе это позволить. Все же ему пришлось бороться, и он даже писал письмо в «Литературную газету», которое было напечатано. На этом пока все кончилось.

 

Санди торжествовал. Это была первая его битва, первая победа. Он даже подумал, что каждая борьба кончается победой, если, конечно, это борьба за справедливость, по правому делу. Ребята и девчонки смотрели на него как на героя, и главное — Ермак. Завоевание друга подвинулось вперед. Потому что все, чего бы Санди ни делал за эти годы, в конечном счете делалось для Ермака. Санди и сам не знал, почему он так любил своего друга. Он радовался вместе с ним и огорчался вместе с ним. Если было больно Ермаку, было больно и Санди.