— Я договорюсь с доктором. И ты ее приведешь. Санди тебе скажет когда.

 

— Спасибо! Большое спасибо.

 

— Не за что. А теперь идите к Санди, ему не терпится показать свои коллекции. И прошу тебя, Ермак, приходи к нам. Это я тебя приглашаю. Не только Санди, но и я.

 

— Вы… приглашаете?

 

— Ну да, я.

 

Ермак переминался с ноги на ногу. Башмаки совсем развалились. Хорошо, что пока стоит золотая осень. Он что-то хотел сказать, но только благодарно посмотрел на нее. Внезапно Ермак подошел к кораблю с алыми парусами.

 

— Это очень красиво, — проговорил он грустно, — но алых парусов не бывает.

 

— Это у Грина… — начал было Санди. Ермак его перебил:

 

— Знаю, Санди, я читал. Но это только в книжке. А на самом деле у Грея не было бы возможности так сделать. Разве что такую вот игрушку.

 

— Это символ! — возразила Виктория Александровна. — Грин хотел сказать, что каждый может сотворить для другого чудо. Помнишь это место? — И Виктория Александровна процитировала наизусть: — «…благодаря ей я понял одну нехитрую истину. Она в том, чтобы делать так называемые чудеса своими руками. Когда для человека главное — получить дражайший пятак, легко дать этот пятак, но когда душа таит зерно пламенного растения — чуда, сделай ему это чудо, если ты в состоянии. Новая душа будет у него и новая у тебя».

 

— А почему же так редко это делают? — спросил; Ермак.

 

Виктория Александровна не сразу нашлась, что ответить.

 

 

Поздно вечером, когда Санди уже спал, Виктория рассказала мужу про Ермака.

 

Они стояли на балконе — была на редкость теплая октябрьская ночь — и смотрели на ночную бухту. Звезды наверху, звезды внизу.

 

— Как звать его отца, не Стасик ли? То есть Станислав, — спросил Андрей Николаевич. — Я знал одного Станислава Зайцева. Он как раз ходил из института в институт. Года два мы учились вместе на одном курсе судостроительного. Потом он отсеялся… Я, впрочем, тоже: увлекся авиацией. Что? Ах, этот Стасик? Это был типичный стиляга. И женился он на какой-то вывихнутой девице. Помнится, ее звали… не то Изабелла, не то Гертруда… Но это было давно. До рождения Санди. Интересно, что с ними сталось теперь?

 

 

 

Глава вторая

 

АТА

 

Виктория Александровна на другой же день переговорила с Екатериной Давыдовной; та охотно согласилась посмотреть слепую. Назначила день, и после занятий мальчики отправились в интернат.

 

День был чудесный — голубой, солнечный. Над бухтой летали чайки.

 

— Если Ату отпустят с нами, пойдем погуляем! — сказал Ермак.

 

Он волновался, так как не был в интернате целых четыре дня, а это всегда плохо действовало на Ату.

 

— Ведь я у нее единственный близкий человек! — пояснил Ермак.

 

— Отчего же ты не ходил к ней? — спросил Санди. — И в школе вчера не был. Ты не болел?

 

— Нет, — коротко ответил Ермак, не глядя на товарища.