Я растерялась. Если я действительно собираюсь искать улики, что-то нужно держать при себе. Но они были моей семьей, и кто знает, может, то, что я расскажу, заставит их вспомнить еще какие-нибудь детали, которым они раньше просто не придавали значения.

– Так, хорошо, кто-нибудь из вас слышал, что Агату называют «Черная вдова»?

– «Черная вдова»? – Персиваль изменился в лице. – Это все, что ты узнала от Хэнсонов? Милая, я бы и сам мог тебе об этом рассказать. Все говорят о причастности Агаты к смерти ее мужчин. Но конечно же никто не пытался найти тому доказательства. Бог свидетель, она была способна на это!

– Да нет. – Гэри поморщился: – Она, конечно, была далеко не самой милой женщиной в округе, но убить она точно не могла. Мне казалось, что она любила всех своих мужей. По крайней мере настолько, насколько она умела любить кого-то, кроме Луизы. Она их не убивала.

Я посмотрела на Персиваля, ожидая подтверждения. Он пожал плечами:

– Да. Пожалуй, я согласен.

Не сразу, но я узнала Луизу Гарбл, которая спрятала лицо под черной вуалью шляпы. Еще больше времени потребовалось ей, чтобы вспомнить меня. Луиза замерла на секунду, а затем бросилась ко мне:

– О, Фред! – На удивление, она крепко меня обняла. – Я хотела найти вас сегодня. Вы были так добры ко мне вчера, когда я была в полном отчаянии. Это был худший день в моей жизни, но как же хорошо, что рядом со мной оказались вы и Кэти!

Я утешающе похлопала ее по спине и посмотрела на своих дядюшек умоляющим о спасении взглядом. Луиза и вправду была в ужасном состоянии, но утешить ее смогла только Кэти. Я совершенно не знала, что делать, и просто мямлила какую-то чушь и гладила ее по плечу.

Секунду спустя Луиза выпустила меня из объятий и заметила Ватсона:

– О, и ты здесь, милый малыш. У меня нет с собой косточек. Мне очень жаль. – Она пошарила в корзинке и вытащила оттуда нечто, напоминающее пряничного человечка. – Не совсем для собак, но зато натуральное. Никакого шоколада и прочих вредностей. Не возражаете?

Ватсон запыхтел так, будто говорил мне: «Только попробуй отказаться!»

– Ну конечно, очень мило с вашей стороны.

Луиза вручила Ватсону печеньку, он взял ее и гордой походкой удалился. Ватсон обернулся и посмотрел на поводок. Я отпустила его, чтобы он мог забраться за прилавок и спокойно там съесть свою вкусняшку.

Луиза протянула корзинку Персивалю и Гэри:

– Я пекла и день и ночь, и вот что получилось. Если я останавливаюсь хоть на секунду, тут же начинаю плакать. Теперь я не знаю, что делать со всей этой выпечкой. Не могу собраться и открыть кондитерскую. Просто не хочу, и все. Даже мысль о походе по магазинам убивает меня. Просто убивает.

Персиваль с тоской в глазах положил на прилавок корзинку с выпечкой, и они с Гэри окружили Луизу, будто раненую маленькую птичку.

– Ты не одна, Луиза. С тобой все жители нашего городка.

– Персиваль говорит правду, дорогая. Мы – твоя семья. Каждый из нас.

– Какие же вы милые! – Луиза всхлипнула, и сквозь вуаль было видно, что на ее щеке блестит слеза. Женщина повернулась ко мне: – Простите, как грубо я поступила! Я вошла, а вы разговаривали, и я перебила вас. Я не буду вам мешать, если вы выбираете здесь что-то. Я знаю, вам нужно обживаться в новом доме. Уверена, вам понадобится что-нибудь из антиквариата. Лучше, чем у Гэри с Персивалем, в округе вы ничего не найдете.

– О, нет, Луиза, вы вовсе нас не отвлекаете. – Мне захотелось снова погладить ее по плечу. Но бог знает, к чему это могло привести.

– Фред – наша племянница.