|
Вот вы оба - люди пожилые. Ответьте-ка мне на один вопрос. Оба трибуна Ладно, спрашивай. Менений Назовите мне хоть один порок, которым Марций не был бы беден, а вы - не богаты. Брут Да он ни одним не беден: у него любого хоть отбавляй. Сициний Особенно высокомерия. Брут А хвастливости еще больше. Менений Вот это странно. А известно ли вам самим, за что вас в городе осуждают - не все, разумеется, а мы, именитые люди? Ну, известно? Оба трибуна Так за что же нас осуждают? Менений Вы тут сейчас про высокомерие толковали... А вы не рассердитесь? Оба трибуна Нет-нет, продолжай. Менений Впрочем, если и рассердитесь, беда невелика: ведь все ваше терпение малейший пустяк расхитить может. Поэтому дайте себе волю и злитесь в свое удовольствие. Итак, вы порицаете Марция за высокомерие? Брут Но мы одни. Менений Знаю, что одни вы немногого стоите. Зато помощников у вас хватает; не будь их, ваши поступки были бы только смешны. Вы же разумом - сущие младенцы, и одни много не сделаете. А не худо бы вам на самих себя посмотреть да полюбоваться своими драгоценными особами! Ох как не худо бы! Брут А что мы увидели бы? Менений А увидели бы вы пару негодных, спесивых, наглых, упрямых трибунов - проще сказать, дураков, каких Рим не видывал. Сициний Мы тебя, Менений, тоже хорошо знаем. Менений Да, меня все знают за весельчака патриция, который не дурак выпить кубок подогретого вина, не разбавленного ни единой каплей тибрской воды. Худого же про меня говорят лишь то, что я таю от первой слезы просителя, вспыхиваю, как трут, от каждого пустяка и больше знаком с тыльной частью ночи, чем с лицом утра. Я не стану злобу про себя таить: у меня что на уме, то и на языке. Уж если я встретил двух таких государственных мужей, как вы (Ликургами вас, конечно, не назовешь!), и если меня воротит от питья, которое вы мне преподносите, то я морщусь не стесняясь. Не могу же я признать, что ваши милости говорят разумно, если в каждом звуке ваших речей слышу ослиный рев. Когда другие назовут вас людьми почтенными и серьезными, я еще смолчу; но уж когда они станут утверждать, что лица у вас добрые, я скажу, что это бессовестная ложь. Вы все это, конечно, и сами прочли на карте моего микрокосма, но следует ли отсюда, что вы меня хорошо знаете? Какие же такие изъяны выискала во мне ваша близорукая проницательность, что вы смеете заявлять, будто хорошо меня знаете? Брут Что ты там ни говори, мы тебя все равно хорошо знаем. Менений Не знаете вы ни меня, ни себя, да и вообще ничего. Вы любите, когда всякие оборванцы перед вами шапку ломают. Вы готовы целое утро убить на разбор тяжбы между торговкой апельсинами и трактирщиком, да еще отложить до следующего дня решение этого спора из-за ломаного гроша. А если у вас схватит живот, когда вам надо выслушивать стороны, то лица у вас перекашиваются, как у ряженых, терпение лопается, вы шумно требуете себе ночной горшок и уходите, оставляя дело еще более запутанным, чем до вашего разбирательства. У вас только один способ примирить тяжущихся: обозвать мошенниками и правого и виноватого. Ну и замечательная же вы парочка! Брут Ладно-ладно, мы-то ведь знаем, что ты отменный балагур за столом, а вот на Капитолии - плохой советчик. Менений Сами жрецы научились бы смеяться, попадайся им почаще такие смехотворные дурни, как вы. Бородой вы и то трясете осмысленнее, чем произносите самые лучшие свои речи, хотя для ваших бород даже подушка портняжки или вьючное седло осла - чересчур почетная могила. |
