Закончив свое наблюдение, Валя во второй раз покинула универсам. На этот раз она не стала нигде больше задерживаться, а сразу двинулась к дому. Зашла в подъезд, поднялась на нужный этаж, отомкнула квартиру.

— Кт-то т-там? — тут же вопросил из комнаты Петруша. — Вор-ры?

— Ну, почему сразу воры? — засмеялась Валя. — Нельзя быть таким подозрительным.

Она занесла продукты на кухню, отломила от пастилы кусочек и, зайдя в комнату, сунула его между прутьев клетки. Сначала попугай недоверчиво нахохлил радужные перышки, затем несмело клюнул крепким, желтоватым клювом.

— Ну как? — спросила у него Валя. — Вкусно?

— Дря-янь! — лаконично изрек тот и принялся щипать пастилу со всех сторон.

— Если гадость, нечего тогда жрать, — обиделась Валя и поглядела на старинные, деревянные часы с гирьками, висевшие на стене.

Время только час, делать абсолютно нечего. Она поколебалась и включила телевизор. На экране шел какой-то сериал, начала которого Валя не видела. Она устроилась на диване, закинув ногу на ногу, и принялась с интересом смотреть.

Тетка должна была прийти лишь к вечеру, и Валя почувствовала себя полной хозяйкой: во время рекламной паузы сбегала в кухню, быстренько вскипятила электрочайник, налила себя чаю и, прихватив пастилу, вернулась обратно к телевизору.

— Пр-риятного апп-петита, — прокомментировал ее действия Петруша.

— И тебе того же, — насмешливо проговорила Валя, откусывая крепкими белыми зубами пастилу.

Вскоре фильм ей наскучил. Она решила поглядеть, что еще есть интересного в теткиной квартире, кроме старинных часов, телевизора и не в меру умной говорящей птицы. Залезать в шкаф показалось ей неприличным, а вот один из ящиков комода был все равно соблазнительно приоткрыт. Валя осторожно выдвинула его до конца, и ее взгляду представилась стопка толстых фотоальбомов в пыльных, изъеденных молью, бархатных переплетах. «В самый раз», — подумала она и, выудив наугад один из альбомов, раскрыла его на первой странице. Там оказалось два снимка, старых, черно-белых, с пожелтевшими, нечеткими краями. Оба снимка изображали молодую девушку в платье с матросским воротничком, с лицом строгим и чрезмерно худым и длинными, темными волосами, распущенными по плечам. Валя без труда узнала в незнакомке Евгению Гавриловну.

Вот ведь елки-палки — а тетка-то, кажется, в юные годы была очень даже ничего, хоть и тощевата маленько. Небось и ухажеров у нее хватало.

Словно в подтверждение Валиных мыслей на следующей странице располагалось фото симпатичного молодого человека с курчавой шевелюрой и папиросой в зубах. Внизу карточки шла надпись витиеватым, затейливым почерком: «Милой Женечке на вечную память от Георгия Р.».

Валя с детским любопытством принялась воображать, кто же такой был этот Георгий Р. Может быть, теткин муж, который потом ушел, бросив ее? Верно, с тех пор она и стала такая злющая — неудача в любви хоть кого сделает стервой. Интересно, а детей у них не было?

Валя хотела было перевернуть еще страничку, как вдруг из прихожей послышался звук отпираемого замка. Она вздрогнула от неожиданности и, точно воришка, поспешно захлопнула альбом.

— К-кто там? — оглушительно гаркнул Петруша.

— Свои, успокойся, — ворчливо произнес голос Евгении Гавриловны, и тотчас вслед за этим сама она появилась на пороге комнаты.

При виде растерянной Вали с альбомом в руках ее лицо, и без того длинное и узкое, вытянулось еще больше.