Изменить размер шрифта - +

— Полноте, Кирилл, полноте, — ласково сказала она. — Давай пройдёмся немного? Мне надо сказать тебе нечто важное… Очень важное.

Косясь на часовых у ворот, не скрывавших своего любопытства, Авинов увёл Нвард подальше, но стараясь особо не удаляться от расположения. Азия всё ж таки.

Завернув за угол обширной мечети с тонкими, худосочными минаретами, Кирилл сбавил шаг. Внимательно посмотрев на девушку, он заметил, что оживление на её лице — деланое, вымученное, и сейчас, наедине с ним, Нвард уже не скрывала своего истинного настроения — тоски и печали. И что-то ещё угадывалось в чёрных глазах… Отчаяние? Загнанность?

— Что случилось? — осторожно спросил Авинов.

Девушка шла рядом с ним, опустив глаза, и молчала.

— Я устала, — проговорила она, наконец. — Устала тебе лгать.

— Не понимаю! — замотал головой Кирилл.

Нвард глубоко вздохнула и сказала, глядя ему в глаза:

— Единственная правда заключается в том, что меня зовут Нвард и я люблю тебя… Всё остальное — ложь и притворство. О, да, я была в одалисках, но вовсе не отвергала султана, хотя он и не замечал меня. Я — турецкая шпионка, Кирилл. Молчи, молчи! Не говори ничего! Мне сейчас очень, очень трудно, очень тяжело и скверно. Я шпионила за англичанами в Тегеране и Багдаде — и была спокойна, даже довольна жизнью. Я танцевала в парижском кабаре, спаивала французских офицеров — и совесть моя молчала. Но когда меня заслали к русским, я встретила тебя. И всё перевернулось, всё пошло не так! Я не могу больше работать против вас — это нечестно, это неправильно! Вы же спасаете мой народ, а я? А я, выходит, предаю и армян, и русских?! И я… И я…

Нвард не выдержала и заревела, как девчонка, размазывая ладонями слёзы по щекам. Авинов обнял её за плечи и прижал к себе. Обиды, тем более ненависти или презрения, не было в нём. Кириллу было жалко ориорд Нвард, вот в чём дело.

— Значит, никто тебя не преследовал? — негромко спросил он.

Девушка помотала головой, не отрывая её от груди Авинова. Потом, шмыгнув носом, она подняла на него заплаканные глаза.

— Я бы ещё в Трапезунде во всём призналась тебе, но там был Мехмет-эфенди, а он страшный человек, я боюсь его. Он резидент турецкой разведки, а половина его контрабандистов — агенты. Это они сообщили о планах Корнилова, и меня забросили в Трапезунд. Потопление «Йилдиз Деде» было трагической ошибкой, нелепой случайностью, но… Мне стыдно за мои мысли, но всё-таки я рада крушению, ибо встретила тебя. Ты светлый и настоящий, ты… Ах, что теперь говорить об этом?!

Кирилл погладил её руку, затем поднёс к губам и поцеловал изящную конечность. Девушка взглянула на него расширенными от изумления глазами.

— Ты… — прошептала она. — Ты не гонишь меня прочь?!

Авинов покачал головой.

— Ещё чего, — улыбнулся он. Тут его посетило воспоминание о Даше, и улыбка пригасла. Господи, как только не складываются судьбы человеческие! Как только не пересекаются пути земные! В каких только тенетах, неощутимых, почти несуществующих, не бьются души смертных!

— Я не прошу у тебя прощения, — взволнованно сказала Нвард, — его для меня, наверное, и не бывает, но попытаюсь загладить свою вину… — Смолкнув на минуту, девушка нервно скрещивала пальцы рук, собираясь с духом, и договорила: — Ровно через два дня османы перейдут в наступление. Семь дивизий пехоты низама под командованием генерал-лейтенанта Мехмеда Вехиб-паши ударят в эрзерумском, ванском и приморском направлениях.

Кирилл молчал как громом поражённый.

— Откуда тебе это известно? — пробормотал он, лишь бы что-то сказать, а сам в это время соображал, что делать и куда бежать.

Быстрый переход