— Доброе утро, доктор, мне уже лучше.
— С первого взгляда видно, что лихорадка спала, — уверил ее виргинец.
— Да, слава Богу, вы были правы, это не холера. А как обстоят дела с холерой в Порт-Ройяле?
Загорелое лицо врача потемнело.
— Слишком хорошо, мадам. От жуткой желтой лихорадки люди умирают каждую минуту. Почти все корабли вышли в море, а население города бежало в холмы.
Армитедж задумчиво потер подбородок.
— Никак не могу понять, почему это заболевание так часто бывает в здешних краях. Я собираюсь заняться этим. Должно быть какое-нибудь объяснение. А теперь давайте примем лекарство.
— Это обязательно? — поморщилась Мэри Элизабет. — Это жуткая, горькая гадость.
— Возможно, — улыбнулся виргинец, размешивая порошок хины в канарском вине.
— Я отказываюсь, — жалобно заявила Мэри Элизабет, — глотать эту дрянь,
Армитедж пожал плечами и доставил письменные принадлежности.
— Тогда я не буду писать ваше письмо.
Конечно, она уступила.
— Адмирал Мэнсфилд все еще здесь?
— Нет. Он поссорился с сэром Томасом и отплыл на Тортугу.
— А… а… Гарри все еще занят приготовлениями? — Ее руки с голубоватыми жилками судорожно сжали одеяло.
— Да. Ямайка никогда еще не выставляла таких храбрых матросов, но их мало, слишком мало. Гарри полдня проводит в арсенале, а вторую на рынке рабочей силы и у матросских контор.
Мэри Элизабет опустила взгляд и поджала губы.
— А что он делает по ночам?
— Он проводит очень много времени в компании сэра Томаса и членов совета, — вывернулся врач.
— Он не ходит в разные притоны?
Армитедж знал, что лучше сказать немного правды, чтобы сделать ложь более достоверной.
— Иногда, когда ему нужно набрать матросов для своих судов.
— Ах да. Конечно. — Мэри Элизабет откинулась на подушки и велела мальчику-рабу быстрее обмахивать веером ее потную шею, плечи и грудь.
— Мне хотелось бы, чтобы Гарри навестил меня, -пожаловалась она. — Я боюсь, что он там заразится холерой.
— Но, мадам, — напомнил виргинец, — на прошлой неделе он просидел здесь целых три дня и скакал сюда по самой жаре. На самом деле, когда я уезжал из Порт-Ройяла, он строго-настрого приказывал мне расспросить, что вам нужно и что в его власти для вас сделать.
— Правда? Он правда спрашивал? — Молодая женщина расцвела. — Скажи ему, что я хочу, чтобы он купил новую плантацию в колонии Сент-Мэри. — И в ее голосе прозвучала такая искренность, что Армитеджу стало жаль ее, — Скажи ему, что я назову эту землю Пенкарн, как его родину. Скажи ему, что там превосходная плодородная земля, которая прекрасно подходит для выращивания сахарного тростника. — Она перевела на врача взгляд пожелтевших от лихорадки глаз. — И еще вы должны мне помочь, доктор Дэвид; уговорите его не покупать больше скота. Эти новые черные коровы, которых хочет ввозить Гарри, не приживутся. Я знаю. На Барбадосе они совершенно не прижились, их там заели мухи, а здесь мухи гораздо злее. — Она продолжила, кивая головой: — Сахар дает самую большую прибыль. Вы будете моим союзником?
— Да, конечно, мадам, а как же письмо? — Виргинец придвинул стул, разложил переносной столик и вытащил бумагу.
— Я напишу письмо моей сестре Джоанне Арчбольд. — Мэри Элизабет тихо вздохнула. — Подумать только! Шесть месяцев замужем — и уже ждет ребенка.
Он почувствовал, как она страдает, и мягко накрыл своей рукой ее руку. |