Морган усмехнулся и бросил рабу серебряный муидор.

— Вот тебе за усердие, но постарайся, чтобы мисс Карлотта не застала тебя с Зулеймой. С ребенком все в порядке?

— Да, сэр. — Раб босиком прошел вперед и распахнул дверь в патио. — Спасибо, ваше адмиральство, за серебро. Вы снова собираетесь потрепать испанцев?

— Вот именно, Соломон, о мудрейший среди сынов Хама.

Давно уже Гарри Морган не чувствовал себя таким счастливым и удовлетворенным. Совет поддержал его даже больше, чем он рассчитывал, и скоро у него будет новая лицензия, такая, какую он всегда хотел. Поместье Данке, Пенкарн и другие земли были в превосходном состоянии благодаря неустанным заботам Мэри Элизабет. И сейчас он увидит своего сына.

Не успел еще Морган преодолеть половину двора, как противоположная дверь отворилась, и навстречу выскочила Карлотта.

— Любовь моя! Мне так хотелось, чтобы ты обнял меня.

— И я стремился к тебе! — Он приподнял ее на воздух и осыпал поцелуями ее огромные, слегка блестящие глаза и теплые губы. — Тигрица! Все так хорошо, что я даже боюсь.

Карлотта отступила назад и посмотрела на него.

— Бог мой, ты, наверное, мчался изо всех сил — ты такой же грязный, как свиньи-пираты, которые слоняются у воды. Жозефа! Мари! Зулейма! Скорее приготовьте адмиралу ванну.

— Только не Жозефа, — перебил Морган. — Она, конечно, должна остаться и присмотреть за маленьким Гарри.

Карлотта успокоительно кивнула и просунула свою маленькую ручку в его огромную лапу.

— Капитан моей души, наш ребенок спит — и храпит, как его отец.

Он снова схватил ее и понес, шутливо отбивающуюся, по патио.

— Карлотта! О чем ты думаешь?

— Ты собираешься отплыть в новую экспедицию?

— Да, на этот раз это будет настоящая военная кампания. Я рассчитываю собрать пять тысяч человек и не меньше тридцати кораблей!

— А куда ты направляешься: в Картахену, Гавану? -Она задала этот вопрос, не подумав, и поэтому совершенно не удивилась, когда вместо ответа он только хмыкнул и дунул ей в лицо.

— Куда угодно. Ах, дорогая, я умираю от голода и горю от жажды, но сначала я должен…

Карлотта решительно затрясла маленькой рыжей головкой.

— Ты не можешь разбудить его сейчас.

— Но я не буду его будить. — Он отвел ее руку. -Вспомни, тигрица, я не видел ребенка целых пять дней, так что хватит болтать.

— Все отцы одинаковы! — расхохоталась Карлотта. -Ну ладно, пойдем разбудим малыша. Он, конечно, необыкновенный ребенок, но, наверное, еще не научился различать, который сейчас час.

Карлотта замолчала, потому что в том, как Морган вошел в спальню, расположенную в прохладной части барбадосского дома, было что-то берущее за душу. Ее даже пугала та необыкновенная нежность, которую этот упрямый, решительный мужчина испытывал к ребенку.

«Он действительно его любит, — счастливо произнесла она про себя. — И меня тоже. Ах, Боже Всевышний, если бы только он мог понять, как я обожаю его!»

В тщательно убранной нише стояла великолепная колыбель из сандалового дерева и слоновой кости, умело отделанная резьбой и позолотой.

— Здесь сквозняк, — резко заметил Морган. — Проклятье, тигрица; юн еще слишком мал и легко может подцепить воспаление.

— Нет, Гарри, с ним все в порядке. Я поставила сюда колыбельку, потому что он половину прошлой ночи не спал из-за чертовой жары.

— Чертовой жары? Ты уверена, что он не заболел?

— Да ты взгляни на него.

Карлотта была чувствительна и сентиментальна, поэтому

у нее слезы навернулись на глаза при виде того, как гроза испанских морей, чье имя вселяло в людей панический ужас, осторожно склонился над колыбелью.