Секундой позже Морган уже закинул меч за шею так, чтобы он свисал у него между лопаток и не мешал ему. Затем он перекинул сапоги через плечо и проворно взобрался сначала на крышу конюшни, а потом на холодные черепицы склада. Ха! Теперь по лицу его хлестали мокрые листья и он больше не видел двора. Окно оказалось закрытым на защелку, но, поработав кончиком кинжала, ему удалось открыть ее. От громкого скрипа рамы у него душа ушла в пятки, но, когда не последовало никакой тревоги, он перекинул ноги через подоконник и соскользнул в узкий коридор. Там он замер на месте, прислушиваясь.

Морган стоял в конце длинного коридора. На лестнице виднелся свет, а это значило, что кто-то из слуг дремал внизу в ожидании возвращения мистера Мизея. Но лучше проверить. На цыпочках Морган спустился вниз и увидел Соломона, огромного негра, который, свесив голову, громко храпел почти у самой: лестницы.

Двигаясь с величайшей осторожностью, Морган добрался до дверей спальни Клариссы и прислушался; она говорила, что ее спальня расположена как раз за тем кабинетом, в котором он так неосторожно дал волю своему языку и выставил себя таким идиотом. Морган безмолвно поклялся никогда больше не повторять этой ошибки.

Дрожащими пальцами он схватился за оловянную дверную ручку, и замок громко щелкнул! Уже приготовившись к отчаянному визгу, Морган все-таки вошел и закрыл за собой дверь. Он не ошибся — это действительно была комната Клариссы. Воздух в ней был напоен густым ароматом духов, бальзамов. Чувствовалось, что здесь живет женщина.

Занавеси, загораживавшие большую, застланную покрывалом кровать, зашевелились, и он застыл на месте, вцепившись в кинжал. Если она попытается позвать на помощь, он, ни на секунду не задумавшись, убьет дочь мистера Мизея.

— Кто там? — спросил знакомый заспанный голосок. — это ты, Агнесса?

Надеясь, что следы крови на его одежде не очень заметны, Морган улыбнулся в темноте и снял меч и сапоги. Все еще держа наготове обнаженный кинжал, он в одних чулках подошел к занавеси у кровати.

— Тсс, не шуми, — прошептал он. — Кларисса, дорогая, это я — Гарри Морган.

Он услышал, как она нервно вздохнула, и приготовился броситься на нее, но она только ойкнула:

— Ох! Чертов разбойник! Как ты посмел так ворваться сюда?

— Мой дорогой, обожаемый ангел! Я больше ни секунды не мог оставаться вдали от тебя. «И это почти правда», — подумал он.

— О, о, Гарри! Мой дорогой негодяй! — Темные занавеси распахнулись, и бледный свет, струящийся из окон, осветил растрепанную голову Клариссы. Он заметил, что ее пышная ночная рубашка соскользнула, открыв одно прелестное плечико и небольшую, но крепкую грудь.

— Да. Я так люблю тебя, Рисса, дорогая, что не отступлю ни перед какой опасностью.

Он сел на кровать и крепко обнял ее, а она ответила на его объятия и прижалась к его холодной кожаной куртке.

— О, Г-гарри, вот за это я и люблю тебя, — прошептала она. — Но… но ты не д-должен был приходить ко мне вот так. А если папа узнает об этом?

Да. Теперь уже можно не сомневаться, что простая дочь кожевенника сможет занять место среди благородных. Ха! Его объятья причиняли ей боль, но несмотря на это и на то, что колючая щетина царапала ей щеки и подбородок, она крепко прижалась к нему.

— Ах, осторожнее, Гарри. Осторожнее. Вот так, теперь нам будет хорошо. — Теплый запах ее волос на мгновение одурманил его.

Путаясь в завязках рубашки, Морган усмехнулся в темноте. Да. Разве предатель и все кромвелевцы с ним заодно когда-нибудь догадаются поискать за занавесками кровати его собственной дочери?

Луч солнечного света настойчиво бил Моргану прямо в плотно сомкнутые веки.