– Не выходит, – сказала она, досадуя то ли – на себя, то ли на Грасе, за то, что он заставил ее заниматься глупостями. – Я ничего не чувствую, хоть тресни.

– Я тоже, – неожиданно подал слабый голос ее подопытный «достославный сэр». – Боль утихла. Совсем.

– Ну так спите, – распорядился Грасе, как будто это было чем‑то само собой разумеющимся. – Не теряйте времени даром. Ты, – он ткнул в Тюну пальцем, – закрой рот и Делай свое дело. Ладно, не так, так этак. Не получили того, воспользуемся этим, мы не гордые. Но, признаться, я был бы более рад диагностике, чем анестезии.

– Чем богаты… – пробормотала Аранта.

– Вот ты где! Я с ног сбился тебя разыскивать! Уж думал, Мои милорды убили тебя под шумок, исключительно для моей же пользы, и теперь встанут передо мной каменной стеной с оловянными глазами, и попробуй найти среди них того, кто более виноват.

Это Рэндалл Баккара, распугивая фельдшериц, вихрем ворвался в госпитальную палатку. Врываться вихрем – это была его обычная манера.

– Что ты здесь потеряла?

– Себя, – ответила Аранта тем тихим голосом, который гарантированно бывает услышан. – Ты ж вроде хотел пользы от меня добиться? Я в лекарстве больше смыслю, чем во всех этих ваших мясорубках.

– Чего тебе не хватает‑то? – почти ласково спросил Рэндалл, почти не заботясь о множестве свидетелей. – Я же сказал, что дам тебе все? Или в мое «все» что‑то не влезло?

– Ну так помимо «всего» несколько заработанных йол на карманные расходы не помешают. Должна я что‑то уметь, кроме как разинувши рот сидеть в твоем Совете?

Грасе деликатно отвернулся.

– В моем Совете ты по‑любому будешь сидеть, не отвертишься. Грасе, она тебе нужна?

– Дар миледи неоценим, – ответствовал тот с непроницаемым лицом. – Да, сир, нужна.

– Ладно, – неожиданно уступил Рэндалл. – Пользуйся, пока она добрая. Пойдем, расскажешь мне о своем Даре.

Он с решительным видом направился к дверям, и Аранта поплелась следом с чувством выдранного школяра, но далеко они не ушли. Вытянутая с койки рука ухватила Рэндалла за полу плаща.

– Государь… – прохрипел человек. Рэндалл остановился. Вся тянувшаяся за ним процессия поневоле – тоже.

– …я умираю.

Рэндалл бросил чуть заметный вопросительный взгляд в сторону мэтра Грасе. Тот одними глазами кивнул. Запах гниения показался Аранте невыносимым, и она стала дышать ртом.

– …я знаю, – задыхался тот. – Я убивал, я нарушил заповедь Каменщика, запретившего детям своим разрушение. Государь, я пойду в ад на вечные муки?

– Нет, – сказал Рэндалл, присаживаясь на корточки возле его изголовья, только ботфорты скрипнули. – Ведь ты выполнял приказ, брал то, что обещано, и не позволял себе лишнего сверх того. Ты чтил тех, кто Богом поставлен выше, а потому пролитая тобой кровь – на моих руках. Когда Каменщик станет взвешивать твои добрые и злые дела, война не ляжет на его весы. – Он сделал вид, будто собирается с духом. Может, и впрямь собирался, и скулы его окрасились кровью, словно кто‑то поднес живой огонь близко к его лицу. «Неужели и меня, – подумала Аранта, – когда придет черед, станет волновать подобная требуха?» – Я пойду за тебя в ад.