Рэндалл в своем кресле закашлялся так, что прервал обоих собеседников, тем самым заставляя их обратить на себя внимание. Он бы поклялся, что гонец в мгновение ока оценил скандальный цвет его одежды. Но он был Голосом своего господина и не имел права на собственное мнение, тем более на комментарии. Однако брови его шевельнулись.

– Король Рэндалл злодейски убит в собственной спальне – провозгласил он трубным гласом. – Пекуоллы убили его но подосланные ими убийцы схвачены, признались… и повешены.

– О, несомненно!

– …и повешены.

– Пекуоллы? – недоуменно переспросил сэр Эверард. – Кто это?

– Какие‑то личные враги Хендрикье, – машинально отозвался Рэндалл. – Мелкий, но крикливый род. Не удивляюсь, что он нашел способ от них отделаться. Одной стрелой двух зайцев, так сказать… Вполне в его духе. – Он осекся и посмотрел на обоих взрослых округлившимися глазами. – То есть как это – убит?! А… я?

– Граф Хендрикье также спешит предупредить лордов верных земель, что из замка при невыясненных обстоятельствах исчез двойник‑миньон государя Райс. Ожидается, что он будет выдавать себя за государя. Следствием рассматривается вопрос о причастности упомянутого миньона к убийству, а посему граф повелевает того, в чьей власти окажется миньон, не мешкая, выдать его правосудию. Буде признан невиновным, он возвратится к отцу и матери. В противном случае понесет заслуженную кару.

– Какого черта! – взорвался Рэндалл. – Брогау знает нас обоих достаточно хорошо, чтобы не спутать даже спьяну… Королева опознала тело?

– – Про то мне неведомо, – отвечал гонец с лучшей своей невозмутимостью. – Но люди говорят, там нечего было… в общем, ничего определенного сказать было нельзя.

– Я был прав, – прошептал Рэндалл в полном ошеломлении, как будто заглянув в лицо страшной тайне. – Я был прав, когда все другие ошибались! Он замышлял сделать это и он это сделал. Он убил Раиса и выставил его за меня.

Совершенно инстинктивно он попытался съежиться в кресле и даже потянул колени к подбородку. Одно дело – представлять себя героем и жертвой и совсем другое – сделаться ими на самом деле. Оказывается, это страшно.

Однако хотя бы один из присутствующих твердо знал свои полномочия.

– Мой господин утверждает, что король мертв, – заявил королевский гонец юнцу, бесстыдно выряженному в черное. – Я был бы плохим слугой, когда бы поставил его слова под сомнение.

– Я – твой господин! – выкрикнул Рэндалл в последней вспышке бессильной и бесполезной ярости, но его уже снова задвинули на задний план.

– В связи с тем, что король Рэндалл умер в возрасте, не позволяющем ему ни иметь наследника, ни назвать оным кого‑либо из близких ему лиц, а также в силу законного брака и снизойдя к униженным просьбам тех, кому небезразлична судьба королевства, Гайберн Брогау, граф Хендрикье, счел невозможным отклонить предложенную ему честь. Все, кто не желает, чтобы страну разорвали на части бешеные волки, все, кто не хочет смуты, должны присягнуть ему на верность. И подтвердить ее делом, – добавил он явно от себя и явно в адрес Рэндалла.

Рэндалл предполагал, что от сэра Эверарда зависит все, но не до такой же степени! «Купит или продаст?» – спросил он себя, почему‑то без малейших признаков смятения и страха. Как убедить его в том, что он – именно тот, за кого себя выдает? Нет ничего проще – и выгоднее! – чем немедленно, взять его под арест, чем и засвидетельствовать униженную верность «новому королю».

А сэр Эверард молчал, глядя мимо их обоих в цветущий сад за своим окном.