А сэр Эверард молчал, глядя мимо их обоих в цветущий сад за своим окном.

– Предки мои, – сказал он наконец, обращаясь как бы к Голосу короля, – люди, без сомнения, гораздо более достойные, чем я, присягнули на верность роду Баккара. Я полагаю, – голос его стал колючим, – более достойному, чем Хендрикье.

– Дрисколл! – воскликнул он, с неожиданной стремительностью развернувшись в комнату. – Моих герольдов сюда. Будем вершить историю, господа.

Рэндалл сидел как прикованный к креслу, гонец стоял как ледяная статуя, поскольку не получил разрешения покинуть Камбри.

Гремя подкованной обувью, в столовую поднимались люди в сапфирово‑голубых ливреях дома Камбри, и вскоре здесь стало тесно. Сэр Эверард оглядел их лица.

– Кто из вас, – спросил он, – отважится сказать в лицо Хендрикье, что он – подлый лжец, клятвопреступник, узурпатор и сукин сын? Ничтожество, неспособное даже на цареубийство? Что король Рэндалл жив и невредим и нуждается в верности истинных сынов короны? Кто с достоинством примет все, чем Хендрикье заставит его заплатить за эти публично произнесенные слова?

Секундная пауза, после чего все как один сделали шаг вперед.

«Ух ты! – восхитился Рэндалл, от которого в данную минуту ничего не зависело. – Я тоже так хочу!»

Сэр Эверард обвел глазами молодых и старых и остановил выбор на своем ровеснике. Как и многие, он был более уверен в людях своего возраста.

– Я окажу эту честь тебе, Хоуп, – сказал он. – Твоя семья ни в чем не потерпит нужды. Твой сын займет та место.

Герольд по имени «Надежда» поклонился.

– Милорд настаивает на «сукином сыне»?

– Нет, – ответил сэр Эверард после крохотной паузы Рэндаллу показалось, будто он улыбнулся, но из‑за усов нельзя было сказать наверняка. – Разве из всего вышеперечисленного это не вытекает? Однако помимо прочего скажи ему, чтет король Рэндалл нашел убежище в Камбри, которое отныне отлагается от короны и объявляет суверенитет до воцарения законного государя династии Баккара. Пусть попробует вернуть Камбри силой, если ему не хватит иных хлопот.

– Вы, – он обернулся к гонцу, словно только что вспомнив о нем, – выполнили свое дело с честью. Я могу посочувствовать вам в том, что вы служите недостойному господину. В моем доме вы найдете еду и кров, пока вам и настанет время двигаться в обратный путь. Обратите, однако внимание, что я не отказываю достойным людям, если они ищут моей службы.

– Я был прав, а остальные ошибались, – повторил Рэддалл, оставшись со своим хозяином наедине. День для него померк, судьба никуда не делась. Она лишь отстала на несколько часов.

Он стоял у окна, засунув руки в карманы, ломкий силуэт на фоне света.

– Он все‑таки меня убил. Вне зависимости от того, кого на самом деле настигли убийцы. Он сделал из меня самозванца на веки вечные. Куда бы я ни пришел, кто поддержит меня и кто мне поверит? Кому и что я теперь смогу доказать? Вы ведь не знали Раиса, сэр Эверард? Убить его было проще, чем котенка.

Тот покачал головой, но Рэндалл и не думал оглядываться.

– Наше дело осложнено, но не безнадежно, – высказал свое мнение сэр Эверард. – Мы ведь так и так собирались предоставить Брогау некоторое время. Позволим ему наделать ошибок. Должен вам сказать, Рэндалл, что недовольные режимом есть всегда. Учитывая нрав Брогау, следует полагать, что режим его будет достаточно жестким. Он уже перешагнул через вас, как раньше – через мою дочь. Как через несчастного Касселя. Он будет копить вокруг себя недовольных. Вокруг него сами собой разведутся причины. И вот тогда на этой плодотворной, во всех отношениях питательной почве вырастет весть о законном, природном короле.