– Н-на!

Двуручный меч принца Альберта изобразил в воздухе косой крест. Меч ковали для ребенка, прошлой весной. За это время принц вытянулся, раздался в плечах. Взрослый мужчина без труда справился бы с таким мечом и одной рукой. Но для юного принца, чьи щеки еще не знали прикосновения бритвенного лезвия, оружие тоже стало чрезмерно легким. Клинок свистел, ища брешь в чужой обороне. Альберт прыгал кошкой, припадал к земле, стараясь достать колени противника; буря и натиск, и уверенность в собственном бессмертии…

– Трус! Гуннар, ты трус!

Гуннар ди Шохт, в прошлом – капитан королевской гвардии, сносил оскорбления с равнодушием скалы над морем. Волны могут сколько угодно яриться внизу. Они могут даже плеваться, окатывая утес пенными брызгами. Рано или поздно волны откатятся назад, зеленея от бессильной ярости. Скала же проводит их каменным взглядом, не снизойдя к глупцам. Хмурое, иссеченное морщинами лицо Гуннара оставалось бледным. Для румянца, багрового, как закат над Чес-Дерри, старому гвардейцу требовалось нечто большее, чем изворотливость наследника трона. Лишь шрам на щеке налился кровью, став похож на дождевого червя.

– Ястреб, – дрогнули сухие губы. – Рвет клювом, хлещет крыльями…

– Получай!

– Ястреб, – повторил Гуннар, отступая.

– Вот тебе!

– Кричи, – согласился Гуннар. – Это правильно…

– Сдавайся!

– Кричи на круговых ударах. Не кричи все время…

– Мой принц! Ты забыл добавить: «мой принц»!

– Ты убит, мой принц…

Три раза шагнул Гуннар ди Шохт. Трижды сделал длинный выпад, действуя мечом, как копьем. Загнав принца в сугроб на краю площадки, он отошел назад, сделав вид, что колеблется – и прыгнул с места, завершая атаку четвертым, быстрым, словно молния, уколом. Тупой конец меча с силой ударил Альберта в грудь, защищенную стальным зерцалом поверх кожаного дублета на стеганой подкладке. Звон, вопль, и его высочество скрылся в сугробе, проломив спиной намерзшую за ночь корку.

– Это случайно! Давай еще раз!

– Давай, – кивнул Гуннар.

– Если бы я был в доспехе…

Гуннар оскорбительно хмыкнул.

«Великий Митра! – король плотнее закутался в плащ, чувствуя, как дрожь бежит вниз по хребту. – Благодарю за милость! Мой сын здоров. Мой сын упражняется с мечом. Не безногий калека – ловкий, сильный мальчишка. Он вырастет настоящим мужчиной, похожим на деда. Я буду радоваться на земле, глядя на него. Буду радоваться на небесах, когда ему повезет справиться со мной. Сивилла, залог нашей удачи – сегодня ты уедешь в Гендау…»

Ринальдо уже выбрал замок для пожизненного заточения сивиллы. Неприступная глухомань – вот наилучшее описание горных краев Гендау. Преданный болван – вот наиточнейшая характеристика Клемента ди Гендау. Графский титул – предел его мечтаний. Сделавшись графом, он будет беречь сивиллу, свою молодую супругу, как зеницу ока. А главное, не станет задавать лишних вопросов.

«Я бы оставил ее здесь, в Тер-Тесете. Держал бы под рукой, на крайний случай. Но это невозможно. Пойдут разговоры, ее сочтут моей фавориткой… Ссылка – лучший выбор. Счастлива ли она? Наверняка. Сестра в бедной обители, позже – беглянка, чудом избежавшая смерти. И вот – в скором будущем, графиня Гендау. Да она ноги мне целовать должна! Я дам ей приданое из казны. Осыплю пряниками, временами напоминая про кнут…»

Ринальдо вспомнил, как умирал его отец, Фернандес Великолепный. Неужели сивилла сумела бы спасти короля? Справилась бы с ядом? На покои нисходит темнота, отливающая янтарем, и отрава превращается в воду, а смерть – в призрак, тающий на пороге.