На следующий день Лютый вновь встретился с Прокурором и, честно изложив свои соображения, дал согласие.

Я не сомневался в таком решении, — кивнул высокий кремлевский чиновник и добавил: — Соблазн не быть чей‑то марионеткой для вас, Максим Александрович, слишком велик, не так ли?

Извините, но я не могу понять: как, каким образом вы создадите бандитскую бригаду? — Максим сразу же перешел к технической стороне операции.

Мои аналитики уже разрабатывают план вашего внедрения в компанию дворовой шпаны с перспективой ее последующего роста. Надеюсь, вы быстро выдвинетесь в лидеры.

Откуда такая уверенность?

Ну, Максим Александрович… Если человек ощущает, что больше не подчиняется ничьей воле, если он больше не чувствует себя марионеткой, то желание подчинить себе других — более чем естественно… Или я ошибаюсь?!

Нечаев пожал плечами.

Не знаю. Я как‑то не думал об этом.

Напомню еще раз, — бесстрастно закончил Прокурор, — конечная цель создания «короля крыс» известна лишь нам с вами. Все остальные играют втемную. Понимаете мою мысль?

2

Российские будни

В тот погожий апрельский вечер жизнь в шереметьевском аэропорту шла как обычно. Бесконечная круговерть толпы, крики, шорохи, всплески смеха, обрывки музыки и официальный бархатистый женский голос, то и дело объявляющий об отлете и посадке.

Бесшумно открывались и закрывались стеклянные двери аэровокзала, впуская и выпуская бесконечные потоки пассажиров, и никто из них не обращал внимания на невысокого светловолосого мужчину, стоявшего неподалеку от главного входа.

На первый взгляд, во внешности этого человека не было ничего примечательного. Черная куртка, коротко стриженные волосы, сеть глубоких морщинок вокруг голубых глаз. Однако рельефный шрам на щеке косвенно свидетельствовал о перенесенных испытаниях и невзгодах, а пронзительный, тяжелый взгляд говорил о несокрушимой воле и мощной внутренней энергии.

Звали этого человека Савелий Кузьмич Говорков, но так уж сложилось, что куда чаще его называли не по фамилии и не по имени и отчеству. Тридцатый, Рэкс, Бешеный — только это обилие прозвищ и имен наводило на мысль о редкой насыщенности биографии.

Так оно и было.

Судьба ниспослала Говоркову немало злоключений. В шестьдесят восьмом, когда Савелию еще не исполнилось и трех лет, он лишился родителей и был отправлен в детский дом. Потом рабочее общежитие, армейский спецназ, Афганистан в составе войск ВДВ, несколько ранений — немало людей его поколения прошли через подобную школу. И дальнейшая жизнь не раз ставила Говоркова перед новыми испытаниями: несправедливое обвинение, из‑за которого бывший «афганец» очутился в зоне строгого режима, дерзкий побег из- за колючей проволоки, запоздалая реабилитация.

Вскоре Бешеный, на этот раз по собственной воле, опять отправился в Афганистан, где был тяжело ранен и попал в плен в бессознательном состоянии. Собрав остатки сил, он захватил вертолет и совершил дерзкий побег. Ранение было тяжелым, и он наверняка бы погиб, но… тогда Рэкса, как называли себя в Афганистане воздушные десантники, спасли тибетские монахи, и он, пройдя Посвящение и вернувшись в Россию, вновь окунулся в борьбу со злом и несправедливостью.

К счастью, в борьбе этой Бешеный был не одинок: его надежными союзниками стали генерал госбезопасности Константин Иванович Богомолов и друг детства Андрей Воронов, ставший названым братом Савелия.

Суровый путь бойца–одиночки не ожесточил сердце Говоркова, и однажды он встретил свою любовь… Вероника Остроумова была лет на десять моложе его, но именно это невольно делало их отношения особенно нежными и трепетными.