Так прошло три дня. И король Матиуш напрасно ждал, когда, наконец, его позовут. Ведь не для того же существует война, чтобы короли учились грамматике, писали диктовки и решали арифметические задачки.

Опечаленный ходил Матиуш по саду, когда услыхал знакомый крик кукушки.

Минута — и в его руке драгоценное письмо от Фелека.

Еду на фронт. Отец напился, как и обещал, но вместо того, чтобы лечь спать, начал готовиться в дорогу. Не нашел манерки, складного ножа и пояса для патронов. Он подумал, что это взял я, и здорово меня отлупил. Сегодня или завтра ночью удеру из дому. Был на железной дороге. Солдаты обещали взять меня с собой. Может быть, ваше величество захочет дать мне какое-нибудь поручение, жду в семь часов. Не мешало бы иметь на дорогу колбасы, лучше копченой, фляжку водки и немного табака.

Неприятно, когда король должен потихоньку красться из дворца, как воришка. А еще хуже, когда такому путешествию предшествует экскурсия в столовую, где пропадает бутылка коньяка, почти целый батон колбасы и большой кусок лосося.

«Война, — думал Матиуш. — Ведь на войне можно даже убивать».

Матиуш был очень грустный, а Фелек сиял.

— Коньяк еще лучше водки. Ничего, что нет табака. Я насушил себе листьев, а потом буду получать обычную солдатскую порцию. Не пропадем. Жаль только, что главнокомандующий — шляпа.

— Как это, шляпа?… Кто такой?

Матиушу кровь ударила в голову. Опять его обманули министры. Оказывается, что войска уже неделя как в дороге, что уже состоялись два не очень удачных сражения, а во главе войска старый генерал, о котором даже отец Фелека, правда, немного пьяный, сказал, что он остолоп. А Матиушу сказали, что он поедет на фронт, может быть, всего один раз, и то в такое место, где ему ничего не будет угрожать. Матиуш будет учиться, а народ будет его защищать. Когда приведут раненых в столицу, Матиуш навестит их в госпитале, а когда убьют генерала, Матиуш будет на похоронах.

«Как же это? Значит, не я буду защищать народ, а народ будет защищать меня? А как же королевская честь? А что о нем подумает Иренка? Значит, он, король Матиуш, только для того и король, чтобы учиться грамматике и дарить девочкам куклы до потолка. Нет, если так думают министры, то они плохо знают Матиуша».

Фелек доедал пятую горсть малины, когда Матиуш тронул его за плечо и сказал:

— Фелек.

— Слушаю, ваше величество.

— Хочешь быть моим другом?

— Слушаю, ваше величество.

— Фелек, то, что я тебе сейчас скажу, — тайна. Помни об этом и не выдай меня.

— Слушаю, ваше величество;

— Сегодня ночью я убегаю с тобой на фронт.

— Слушаю, ваше величество.

— Давай поцелуемся.

— Слушаю, ваше величество.

— И говори мне «ты».

— Слушаю, ваше величество.

— Я уже не король. Я, постой, — как бы мне себя назвать? Я Томек Палюх. Ты для меня — Фелек, я для тебя — Томек.

— Слушаю, — сказал Фелек, торопливо глотая кусок лосося.

Решено: сегодня в два часа ночи Матиуш будет у решетки.

— Слушай, Томек, если нас будет двое, то провизии должно быть больше.

— Хорошо, — ответил Матиуш неохотно: ему казалось, что в такую важную минуту не следовало думать о желудке.

Иностранный воспитатель поморщился, когда увидел на щеке Матиуша следы малины от поцелуя Фелека, но так как и до дворца дошла уже военная суматоха, он ничего не сказал.

Неслыханная вещь: кто-то стянул вчера из королевского буфета только что начатую бутылку коньяка, превосходную колбасу и половину лосося.