|
Эти деликатесы иностранный педагог выговорил себе заранее, когда принимал должность воспитателя наследника трона, еще при жизни старого короля. И вот сегодня он был впервые лишен всего этого. Повар очень хотел бы возместить ему эту потерю, но нужно было написать новое требование, на котором дворцовое управление должно было поставить штамп, подписать которое должен был придворный эконом, — и только тогда, по приказу начальника погребов, можно было получить новую бутылку. Если же кто-нибудь из них и захочет задержать разрешение до окончания следствия, — прощай, милый коньяк, на месяц, а то и дольше.
Воспитатель сердито налил королю его рюмку рыбьего жиру и на пять секунд раньше, чем того требовал регламент, дал Матиушу знак идти спать.
6
— Томек, ты здесь?. — Здесь. Это ты, Фелек? — Я. Черт побери, еще где-нибудь наткнемся на стражу. С трудом удалось Матиушу влезть на дерево, с дерева на ограду, а с ограды спрыгнуть на землю. — Король, а неуклюжий, как баба, — пробурчал Фелек, когда Матиуш с небольшой высоты скатился на землю и издалека послышался крик дворцового часового: — Кто там? — Не отзывайся, — шепнул Фелек. Падая на землю, Матиуш поцарапал себе кожу на руке: это была первая рана, полученная им на войне. Они потихоньку проскользнули через дорогу к оврагу и там, ползя на животе, под самым носом у караула, добрались до тополиной аллеи, которая вела к казармам. Казармы они обошли с правой стороны, ориентируясь по свету большой лампы казарменной тюрьмы, потом перешли мостик и уже по ровной дороге вышли прямо на центральный военный вокзал. То, что увидел здесь Матиуш, напомнило ему рассказы о давних временах. Да, это был лагерь. Куда ни посмотри, всюду горели костры, а возле них солдаты готовили ужин, разговаривали или спали. Матиуш не удивлялся, с каким знанием дела Фелек вел его к своему отряду. Матиуш думал, что все мальчики некороли такие. Однако, Фелек был исключением даже среди очень отважных. В толкотне, когда каждый час новый поезд привозил новые войска, когда отряды все время меняли места, то приближаясь к путям, то выбирая более подходящее место для постоя, заблудиться было очень легко. И Фелек даже останавливался раза два в нерешительности. Он был тут днем, но с того времени многое изменилось. Несколько часов тому назад здесь стояли пушки, но их уже погрузили на поезд. А тем временем прибыл полевой госпиталь. Саперы перекочевали к полотну железной дороги, а их место заняли телеграфисты. Часть лагеря была освещена большими прожекторами, а часть тонула во мраке. В дополнение к этим неприятностям пошел дождь, а так как трава была вытоптана, ноги начали утопать в липкой грязи. Матиуш не смел остановиться, чтобы не потерять Фелека; он задыхался, так как Фелек скорее бежал, чем шел, толкая проходящих солдат, которые в свою очередь толкали его. — Кажется мне, что это должно быть где-то здесь, — сказал он вдруг, осматриваясь. Он прищурился; внезапно взгляд его упал на Матиуша. — Ты не взял пальто? — спросил он. — Нет, пальто мое висит в королевской гардеробной. — И рюкзака не взял? Ну, знаешь, чтобы так идти на войну, надо быть простофилей, — вырвалось у Фелека. — Или героем, — ответил обиженный Матиуш. Фелек прикусил язык: он забыл, что Матиуш как-никак король. Но он был очень сердит на то, что идет дождь, что куда-то ушли знакомые солдаты, которые обещали спрятать его в своем вагоне, и что он не предупредил Матиуша, что нужно взять в дорогу. Фелек хотя и получил затрещину от отца, но зато у него манерка, складной нож и пояс, без которого ни один рассудительный человек на войну не пойдет. |
