Выражение его лица смягчилось, когда он посмотрел на нее. — Ты не понимаешь особенности нимф, Бренна. Мы должны быть с женщинами или начинаем слабеть, — терпеливо объяснял он, словно ребенку. — Я становлюсь слабее, в то время, как остальные набирают силу.

— Нет. — Когда она, наконец, решит быть с мужчиной, то будет с кем-то, гораздо менее… пугающим. Тем, кто не сможет сломать ей шею одним движением запястья. Кроме того, у нее была работа. Она указала на своего пациента. — Он нуждается во мне. Шивон смотрел на нее долгое время, пока на его лице сменялись различные эмоции. Разочарование. Сожаление. Решительность. Он развернулся на каблуках и ушел прочь. Она выдохнула облегченно, и, как это ни странно, разочарованно.

«Возвращайся к работе, Джонстон». Она повернулась обратно к раненному воину и погладила рукой его слишком холодный лоб. «Выживет ли он? Он потерял так много крови».

Он был крупнее Шивона. Вероятно, сильнее. Конечно же, более опаснее. Но она обнаружила, что наклонилась вперед, словно ее притянула сила, с которой не в силах была бороться. И запечатлела мягкий поцелуй на его губах, желая, чтобы он поправился. Она ненавидела наблюдать, как кто-то страдает. Никто не знал лучше ее, как это — ощущать себя лежащей в постели, сломленной, разбитой. При смерти.

Его глаза распахнулись, как будто одно только это действие дало ему сил для пробуждения. Он осмотрел ее, нависшую над ним, и нахмурился, смутившись. Она быстро выпрямилась.

— Неужели я умер? — услышала она его.

Его голос был нерешительный, неестественный. Тем не менее… она заставила себя остаться на месте. «Он слаб. Он не сможет причинить мне вреда». Трясущейся рукой, она снова прикоснулась к его лбу. Его сапфировые глаза были слегка приоткрыты, но она смогла разглядеть плещущееся в них страдание.

— Я попал на Олимп?

Она покачала головой.

Его взгляд метался по комнате. — Почему я здесь? Почему я… — Его слова застряли в горле. — Валериан, — произнес он сквозь зубы. — Битва. Проиграл. Я проиграл. — Он попытался сесть.

Она нежно толкнула его обратно и погладила волосы, убирая их с его лица, пытаясь успокоить его и освободить от гнева. Бренна не знала, что ей делать, если он решит с ней бороться. Как ни странно, ее прикосновение, казалось, успокоило его. Он расслабился.

Сделав глубокий вздох, он протянул руку и обхватил пальцами ее запястье. «Сохраняй спокойствие, сохраняй спокойствие, сохраняй спокойствие». Она попыталась вырваться, но он крепко ее удерживал.

— Что ты здесь делаешь, женщина Шивона?

На ее шее запульсировала жилка, когда она указала ему на забинтованные раны.

Его брови сошлись вместе, пока он изучал ее. — Ты — целительница?

Бренна кивнула и еще раз попыталась вырваться, но его хватка оставалась по-прежнему непреклонной. Хотя он должен быть слаб, как ребенок.

— Ты не можешь говорить? — спросил он.

— Ломано, — выговорила она, указывая на свою шею свободной рукой.

Он не дрогнул, услышав звук ее голоса, от чего немало ее удивил. Он отпустил ее руку и поднял свою собственную к ее шее, где по-прежнему бешено колотился пульс. Его пальцы погладили мягкую кожу, как будто ища повреждение. Она вздрогнула, от потрясения и охватившего ее желания одновременно. «Что с ней было не так?» Она несколько лет не реагировала на мужчин, и все же через два дня откликнулась на этого.