Никогда еще Джеремия не испытывал такой радости при виде своего шефа.

— Мистер Моргенстрём! Сэр! Это я! Джеремия Тодтманн!

— Гм? — Тот оторвал взгляд от бумаг и посмотрел куда-то в сторону, вид у него был еще более раздраженный, чем обычно.

— Имеющий глаза — не видит, — из-за плеча Джеремии сказала Каллистра. — Имеющий уши — не слышит.

— Он слышал меня!

Моргенстрём, вновь уткнувшись носом в бумаги, выдвинул один из массивных ящиков и, водрузив на него раскрытую папку, пробормотал что-то вроде «Катцгилберг». Затем управляющий принялся рыться в ящике. Он отодвигал один файл за другим, точно искал нечто, что имело отношение к загадочному «Катцгилбергу». При этом он не обращал ровно никакого внимания на стоящего у него за спиной человека, который не переставал взывать к нему.

— Джеремия, мы обитаем на периферии сознания. Легкое прикосновение, мимолетный взгляд — это все, что нам доступно в мире людей. — Каллистра уже не решалась воздействовать на Джеремию физически, хотя и не оставляла вербальных попыток убедить его.

— Я не такой, как вы! — огрызнулся Джеремия, чего прежде никогда не позволил бы себе. Человек иногда меняется… например, когда становится повелителем дурных снов. Отвергая слова Каллистры, он вытянул перед собой руку и попробовал схватить Моргенстрёма за плечо.

Он коснулся его, однако прикосновение вышло какое-то неубедительное, безжизненное и краткое. Плечо управляющего на ощупь оказалось маслянистым и скользким. Лысый Моргенстрём вздрогнул, выпрямился и оглянулся. Взглянул мимо своего все еще не терявшего надежды подчиненного, сквозь него, взгляд устремился дальше, в конце концов описав полный круг, но ни на чем не задержавшись. Управляющий нахмурился и смахнул с плеча воображаемое нечто, что послужило источником его беспокойства. Он еще раз оглянулся, и снова фигура Джеремии вызвала у него не больше интереса, чем раньше.

Управляющий углубился в бумаги, и тогда Джеремия попытался схватить его двумя руками. Моргенстрёму было достаточно едва заметно повести плечами, казалось, он сделал это совершенно машинально, — чтобы попытка Джеремии в очередной раз провалилась. Джеремия Тодтманн вновь ощутил какую-то скользкую слякоть, ладони соскальзывали. В недоумении он воззрился на своего босса, который, не подозревая о его присутствии, продолжал заниматься своим делом.

— Я привидение… — Джеремия всем корпусом подался вперед, так что лицо его оказалось сбоку от лица Моргенстрёма. — Мистер Моргенстрём, я привидение, черт побери! Вы слышите меня?

И снова Моргенстрём вскинул голову и растерянно оглянулся, как человек, который никак не поймет, что его беспокоит. Но, посмотрев в сторону Джеремии, он, очевидно, не увидел ничего, достойного внимания, в том числе и пышных форм Каллистры, стоявшей сразу за своим монархом, не желающим быть таковым. Управляющий что-то недовольно пробурчал себе под нос и с удвоенным усердием принялся за бумаги.

Джеремия, посрамленный, не двигался с места. Каллистра подошла к нему сбоку и положила руку ему на плечо. Джеремию давно мучил вопрос: означает ли этот знак внимания, что Каллистра к нему неравнодушна, или она следует указанием Ароса, или, может быть, просто поступает так, как это принято среди Серых? Возможно, она сочувствует ему, потому что он нуждается в сочувствии? И чем она, собственно, была для него теперь? Его мир стал недоступен. Нет, Джеремия еще мог прикоснуться к нему, но прикосновение это было таким кратким, таким мимолетным.