— Да, конечно. — Аслан вздохнул грустно, присел на камень. Рядом уселся его брат, совсем на него не похожий. — Разные мы все, но дело у нас общее — убивать русских мразей.

— Это да. — Согласился Дима и мысленно попросил Бога, что бы однажды, все русские сдохли и он смог бы приехать сюда в составе карательного отряда Возрождённого Рейха, что бы очистить эти прекрасные горы от всех недочеловеков и заселить их истинными арийцами — украинцами.

— Плохо, что сегодня погибнут наши люди. — Проговорил брат Аслана, мрачно глядя в землю.

— Это необходимо Махмуд. — Ответил ему брат. — Кроме того, они предали нас. Ты сам слышал Магомеда — старейшины посёлка просили русских свиней остаться, что бы они защищали их от нас. Неблагодарные животные! Аллах покарает их нашими руками.

— Гы.

— Что смешного Дима? — Зло сверкнул глазами Аслан.

— Загасим их мы, а думать будут, что русские свиньи опять геноцид устроили, гы-гы.

Братья мрачно переглянулись, веселья своего союзника из далёкой Украины, они не поняли.

— Да ладно вам. Прикольно же.

— Нет ничего прикольного в смерти чеченских людей, даже если они предатели.

— Да ну вас. — Отмахнулся Дима, расстегнув ворот рубашки. — Жарко что-то пиздец.

Он наклонился чуть вперёд и снял куртку, за ней тельняшку. Положил куртку на колени и улыбнулся, глянув на нашивку с триколором — с пленных русских поснимали. Два отряда в таких тужурках сейчас по всему ущелью рассеялись. Вот дождутся вечера и спустятся вниз. И начнётся веселье — самая радостная операция за всё время. Надоело по горам бегать, стрелять в заросли, даже не видя, в кого именно и попал или нет. Он совсем по-другому представлял эту войну. А тут такая миссия! Даже не стал возмущаться, когда командир объявил, что работать предстоит вместе с местными, а его самого присоединять к их отряду. Своими руками в упор, да недочеловеков! Ух! Вот так он эту войну видел, за этим и приехал — очищать исконно украинский Кавказ, от всякой плесени.

От предвкушения того, как всё скоро будет, как пули на его глазах будут рвать тела людей в куски, а ещё — да! Нож, он ножом их порежет ещё — ух! Настроение мгновенно улучшилось, сердце забилось сильнее, даже сопрел немного.

Вздохнул полной грудью, задумался о чём-то хорошем, за спиной возникла гробовая тишина.

— Это что? — Прошипел, кажется, Аслан.

— Что? — Обернулся к ним Дима.

— Это. — Аслан ткнул его в спину дулом автомата.

— А чё не так? — Удивлённо проговорил Дима, пытаясь заглянуть за спину — неужели сползла наколка? Он пока не слишком хорошо управлял своей способностью, могла и сползти или исказиться.

— Чё не так? Ты спрашиваешь ещё? — Аслан почти рычал, глаза чуть ни красные стали, а его брат мрачно сверкнув взглядом, передёрнул затвор автомата. — У тебя там что написано?

— Ты ж видишь «русским — смерть». — Пожал плечами Дима.

— А ниже?

— Гитлер навсегда, ниже написано.

— Нэт, сука! Нижэ! — От злости даже акцент появился, а что там ниже? Дима нахмурился — кажется, он там ещё какую-то наколку делал, когда в ущелье русских солдат перебили. Он тогда заметил, как в кустах кто-то прячется. Потом, пока свои не видят, вернулся и поискал — оказался пацан, лет семнадцать. Убедившись, что никто не видит, он с большим удовольствием зарезал местного жителя и чуть не выл от счастья, слушая, как бедняга кричит от боли, очень приятно было прикончить недочеловека, который на недочеловека походил гораздо сильнее, чем русские свиньи…

Так, это не то он что-то вспоминает.