Он вернулся в сторожку, сел на стул. Закурил. В голове проносились разные мысли. Они сбивались в клубок, потом рассыпались и снова в клубок и снова рассыпаются. А потом, как вспышка!

— Жидо-масонский заговор! — Выдохнул он, поняв, наконец, что произошло. И ведь читал об этом! И по РЕН-ТВ про это говорили, а он всё смеялся, мол, идиотов понарожали, сердце пропустило удар, он похолодел изнутри — так это все, правда! И магические практики — потому следов на снегу и нету, и тайное мировое правительство, которое забирает людей на опыты и органы и, ох ты, Боже мой! Их на опыты забрали, а генерал — тайный некрещёный колдун жидо-масон!

Хм, а что если это марсиане? Читал он как-то, хороший роман, зарубежный весь, умных слов там много было, но суть вот прям в точку. И генерал никакой ни генерал — его давно убили и съели, а в его шкуре ходит марсианин! Ну, точно. Определённо, нужно написать книгу. И открыть людям глаза.

Он достал удостоверение из нагрудного кармана и открыл.

— Лившов. — Прочитал он свою фамилию и нахмурился решительно. После чего, он, чуть с хрипотцой, произнёс. — Это имя ещё не раз вспомнят — Земля не сдастся никогда!

Он закурил, уже решив всё для себя. Завтра же уволится и начнёт открывать людям глаза!

13

Штык выбросил пустую бутыль и грустно вздохнул — долго что-то. Уже и поспать успел и немножко выпить. Так, совсем чуть-чуть — буквально литр, а это вообще ни о чём. Тем более теперь, имея возможность мгновенно протрезветь в любую секунду.

Штык подошёл к окну, отдёрнул занавеску и выглянул. Уже темно, ночь там наступила. А Сони всё не видно. Вообще появится или нет? Тоже вопрос. Девушка она своенравная, по дороге проехала машина крайне неприятной внешности и крайне нехорошего содержания. В народе, автозаком прозвали, машину ту. Вестник, етит его, долгой и грустной командировки, в богом забытые края.

Машина развернулась на пустынном перекрёстке, чудом не сбила единственный горевший фонарь и вернулась к ресторану. Взревев двигателем и уйдя в коротким занос, кончившийся без порушения окружающей обстановки, машина остановилась на обочине. Из кабины выпрыгнула девушка в фиолетовом костюме, плотно облегавшем всю её фигуру, да с пышными розовыми волосами на голове. Подошла к грузовой части машины, открыла дверь и двинулась к дверям ресторана. Туда же побежал и Штык, радостно потирая руки — всё-таки приехала, да не одна! Как заказывал!

Свернул засов, открыл нараспашку и вместе с ледяным воздухом зимним, в комнату вошла девушка. Не здороваясь и не оглядываясь, двинулась к столу, взяла бутылку и залпом выпила её на треть. Потом похрустела огурчиком и на него стала злобно смотреть.

— Чё? — Несколько смутился Штык и посторонился, пропуская внутрь вереницу людей в тюремной одежде. Впрочем, сильно сказано, конечно — в тюрьмах одежды нынче нет, всё украдено и давно продано. Так что вереница сия была одета преимущественно в спортивные костюмы разных фирм, фаворитом среди коих стал общенародный Адидас.

— Хули чё? — Рыкнула девушка, дожевав малосольный огурчик. — Я Олежку чуть не грохнула! Ты завязывай с такой поеботой. Как-то или нахуй такие дебильные идеи или заранее предупреждай, что очередной шизоидный бред в трубку выблюешь.

— Э! Попутала что ли? Чё так дерзко базаришь? Я ж король как-никак! — Возмутился Штык. Потом выглянул на улицу, вроде все зашли. Дверь закрыл, глянул — стоят у стены двумя рядами, да по стойке смирно. — Эм, Сонь, а чё за херня с ними?

— Зомбанула я их.