Вайгал бросился вдогон за Выдрой, на ходу доставая второй заряженный арбалет.

Носящий кличку Рыжий кое о чем успел догадаться. Внезапное нападение именно на него, именно Кривого Рыла и его людей могло означать только одно: Рыжего решили убрать. И даже ясно, кто решил.

Выдра достиг прикухонного выхода из трактира, ухватился за ручку двери, дернул. Дверь раскрылась.

Вайгал остановился и поднял арбалет.

Выдра нырнул в полутемный проход и рванул дверь, захлопывая ее за собой. Дверь захлопнулась, но в щель успела вжикнуть арбалетная стрела.

Вайгал отвернулся, положил арбалеты на находящийся рядом стол, принялся стремительно перезаряжать. Он не гадал, не сомневался, не желал удостовериться, он знал наверняка. Знал, что попал.

* * *

Стражник Константине постоял, посидел, съел все орехи, пожалел, что набил ими один карман, а не шесть… Потом позанимался наклонами вперед с попытками достать пальцами до пола (его беспокоил растущий животик), потом внимательно рассмотрел все пятна на занавеске, выясняя их происхождение, потом попробовал вздремнуть в стоячем положении. Потом, когда не получилось, занял себя размышлениями над тем, не перейти ли ему в отряд Стражей Дороги, куда давно зовет приятель, дослужившийся там за какие-то полгода до десятника. Платят рядовым в отряде немного меньше, но легче взобраться по служебной лестнице, да и жизнь у них повеселее. Вспомнилась совместная служба с тем самым приятелем по охране порядка на Невольничьем рынке Морнстадиноса. Золотые денечки! Попойки до утра с самым дорогим вином и с самыми молоденькими и сочными рабынями, которых сами для себя и отбирали; всегда полный кошель; все пополняющаяся кубышка; заискивающие взгляды купцов, трусливые – рабов. Эх, кабы не в их смену случился тот треклятый побег кушитских рабов… И их с приятелем, как назло, наутро нашли пьяными в хлам. Но, что ни говори, та история научила его уму-разуму. Со всякими развлечениями нужно терпеть до наступления личного времени.

В трактир кто-то зашел – донеслись стуки, неразборчивые голоса. Константинос отстегнул ремешок, которым рукоять его меча крепилась к ножнам, взял в руки приставленную до той поры к стене алебарду. На всякий случай приготовился, хотя вряд ли ему сегодня удастся принять участие в дельце. Если те двое вообще придут, то все начнется и закончится наверху. Кто-кто, а их начальник не допустит…

Раздумья прервал приход, точнее, прибег Руфуса.

– Кто? – шепотом поинтересовался Константинос.

– Посетители,- ответил на бегу трактирщик и скрылся в нужнике.

– Еще ночь? – спросил стражник, когда Руфус возвращался.

– Светает.- И хозяин «Червивой груши» заторопился к своим посетителям.

«Верно, торопится,- подумал Константинос, – а то упрут чего-нибудь и сбегут. Посетители у него еще те».

Минуло еще некоторое время в тоскливом ожидании, и в трактире началось нечто невообразимое.

Вскоре Константинос понял, что недалеко от него идет жестокая драка. Бьются насмерть и убивают. Он заволновался. Если там сражаются его ребята, если им приходится туго, то он должен помочь. А если это схватились друг с другом посетители, то, ворвавшись в обеденный зал, он обнаружит засаду и после ему придется держать ответ перед Деливио, как да почему он нарушил приказ.

Оттуда, где прятался Константинос, невозможно было расслышать, кому принадлежат доносящиеся голоса. И тогда стражник решился: покинул свое укрытие, подобрался почти вплотную к двери, отделяющей запасной выход от обеденного зала трактира. Он встал так, чтобы открывшаяся дверь заслонила его от вошедшего. С этой, новой своей позиции стражник теперь хотя бы мог узнать, если таковой прозвучит, знакомый голос.