Надо понимать, остро отточенная сталь достигла цели… но шума упавшего тела отчего-то не последовало. Киммериец, нахмурившись, некоторое время не шевелился.

– А теперь, когда ты лишился своего ножика,- послышался все тот же спокойный голос,- зажги свечку, и очень медленно встань. И руки держи так, чтобы я их видел.

Конан сжал зубы. Невидимый собеседник каким-то образом перехитрил его! Проклятие, если действительно у него самострел, то дело плохо… Впрочем, требование зажечь огонь на руку и самому киммерийцу: при свете оба противника окажутся в равном положении – даже если один из них и в самом деле вооружен арбалетом… или арбалетами. Конан, по крайней мере, будет видеть своего врага, и пока неизвестно, кто потом выйдет из лавки, а кто останется. Поэтому северянин нашарил огниво, вновь зажег свечу и выпрямился во весь рост, держа ее над головой, чтобы отсвет пламени не бил в глаза.

Лавка тускло осветилась; по стенам заметались причудливые тени. И в неровном оранжевом свете Конан узрел своего таинственного собеседника. Высокий худощавый человек с беспорядочной копной огненно-рыжих волос, в длинном кожаном плаще слегка усмехался в медного цвета усы и действительно целился в варвара из небольших арбалетов с взведенной тетивой. Рукоять кинжала Конана торчала из пресловутого мешка с крупой, за которым и скрывался незнакомец.

– Вот так-то лучше,- одобрительно заметил он.- Ты меня видишь, я – тебя… Так, говоришь, кушать нечего? Голодаешь, говоришь? Ну-ну. Что-то не верится.

Конан угрюмо молчал.

– Так что ж мне с тобой делать? – задумчиво продолжал усач.- Пристрелить, что ли, и дело с концом…

Не охранник. И уж точно не сторож: тот бы не стал церемониться, засадил бы неудачливому вору стрелу в спину, пока преимущество на его стороне, и побежал бы к купцу – в предвкушении награды за бдительность. Значит, что получается… Значит, перед ним…

– Да ты, друг мой, обыкновенный вор,- презрительно объявил киммериец, добавив в голос толику брезгливого раздражения.- Наглый пройдоха, забравшийся в лавку честного купца! Негодяй, мерзавец, висельник проклятый. А если я сейчас закричу и сбегутся стражники…

Если он и собирался вывести пройдоху из себя, то это ему не удалось: рыжеволосый лишь засмеялся и с прежним ироничным спокойствием ответил:

– Точно подмечено: вор я. Такой же, как и ты. «Тень», как называют нас здесь. С одной лишь небольшой разницей – я вооружен, а ты нет. А кричать ты не станешь, тебя же стража первым и повяжет. А ежели ты настолько глуп, чтобы орать, то знай: едва пасть свою раззявишь, как я влеплю по стреле тебе…

Нет, все же пройдоха оказался непростительно болтлив. Пока он объяснял, что именно он сделает, захоти Конан закричать, наконечник нацеленной в грудь северянина стрелы немного отклонился в сторону, и киммериец не замедлил этим воспользоваться.

Свечка – предмет легкий и как оружие непригодный, но может сгодиться, чтобы отвлечь внимание. Не дав рыжеволосому закончить тираду, варвар швырнул в него свечу и в тот же миг бросил свое тело через стойку. Запоздало вжикнула арбалетная стрела, чиркнула по поверхности стойки и рикошетом ушла в угол. Вторая со звоном ударилась о медную чашку развеса. Лавка вновь погрузилась в темноту.

Конан упал набок, перекатился подальше от рыжего пройдохи, замер под прикрытием стеллажа с мелким товаром.