Все эти приемы меня, конечно, развлекали, но больше всего я любила часы, когда мы с Мюжгян оставались одни.

Дом дяди Азиза стоял на обрыве, недалеко от моря.

В первое время Мюжгян‑абла приходила в ужас, видя, как я спускаюсь с обрыва, который в некоторых местах был похож на отвесную стену, пыталась запретить мне это, но потом привыкла. Мы часами валялись с ней на песке, швыряли с берега плоские камешки и глядели, как они скользят и подпрыгивают по водной глади, или же уходили далеко‑далеко по берегу моря.

Море в это время года красивое, тихое, но скучное. Случалось, на нем часами нельзя было увидеть парус или хотя бы тоненькую струйку дыма. Особенно к вечеру водяной простор как бы еще больше раздавался, казался совсем пустынным и навевал тоску.

Однажды, сговорившись заранее, мы с Мюжгян направились к мысу, который виднелся вдали. У нас был план: добраться до залива по ту сторону скал, образующих мыс. Но, как назло, начался прилив, и берег залило водой. Не оставалось ничего другого, как разуться и пойти по воде. Я даже обрадовалась этой необходимости. Но как быть с такой взрослой барышней, как Мюжгян?

Я знала, что ее ни за что не заставишь снять чулки и туфли, поэтому предложила:

– Хочешь, Мюжгян‑абла, я перенесу тебя на спине?

– Сумасшедшая девчонка, разве ты сможешь поднять взрослого человека! – запротестовала Мюжгян.

Бедная Мюжгян считала, что если она старше меня и выше ростом, то у меня не хватит силенок поднять ее.

Тогда я незаметно подкралась к ней.

– Посмотрим, попытаемся. Выйдет замечательно! – воскликнула я, подхватила ее на руки и двинулась в воду.

Мюжгян сначала подумала, что я только пробую силы. Она весело протестовала, пытаясь освободиться:

– Ты с ума сошла! Отпусти! Все равно не донесешь!

Но, увидев, что я уже шлепаю босыми ногами по воде, Мюжгян совсем обезумела.

– Ты легче пушинки, абла, – успокаивала я. – Будешь дергаться – свалишься в воду, плохо нам придется. Веди себя спокойно, страшного ничего не случится.

Бедная девушка смертельно побледнела, вцепилась в мои волосы, зажмурила глаза, стиснула зубы, точно боялась, что произнесенные слова нарушат равновесие и мы упадем.

Вода доходила мне всего лишь до колен, а несчастная Мюжгян жмурилась, боялась пошевельнуться, словно мы шагали над пропастью.

Что же мы увидели, обогнув мыс?

У лодки, вытащенной на берег, сидели за едой три рыбака и смотрели на нас.

Мюжгян неожиданно испугалась, до боли стиснула мне руки и зашептала:

– Что ты натворила, Феридэ? Что теперь делать?

– Да ведь это рыбаки, не людоеды, – засмеялась я в ответ.

Все же наше положение было действительно щекотливым. Особенно у меня. С голыми до колен ногами, с чулками в руках, я никак не была подготовлена к встрече с людьми.

Мюжгян уже готова была кинуться бежать, словно тонконогий паучок от швабры. Мне стало стыдно за нее, но я не подала виду и принялась болтать с рыбаками.

Я спросила, почему вода в этот день затопила берег, поинтересовалась, в какие часы и где они ловят рыбу. Словом, это были пустяковые вопросы, только для того, чтобы что‑то сказать.

Двое из рыбаков были молодыми парнями лет по двадцати – двадцати пяти, третий – бородатый старик.