|
Все это не могло продолжаться бесконечно. Мне пришлось обернуться, святой отец и то, что я увидел, будет преследовать меня до могилы! В кресле сидел человек с остроконечным клоунским колпаком на голове. Определить его возраст было невозможно. Лицо, руки покрывали страшные ожоги, а то, что когда-то было бородой, превратилось в сгусток почерневшей пакли. Кожа вздулась безобразными пузырями и дымилась. Самым страшным, однако, были не ожоги, а выражение полного спокойствия на лице. Находиться в одной комнате с этим существом я больше не мог. Собрав все силы, рванулся к двери, но по пути зацепил ногой ножку дубового стола. Грохот моего падения услышала жена. К тому времени, когда Фрида ворвалась в библиотеку, я успел не только встать и убедиться в том, что фантом испарился, но и швырнуть на пол тяжелый фолиант. Эта маленькая хитрость не обманула Фриду. Она все поняла и вот я у вас потому, что не знаю к кому еще могу пойти. Может, просто теряю рассудок?
Что можно было посоветовать бедняге Мулежу? В рассказе садовника Ангерран Моруа заинтересовали две вещи: запах гари и остроконечный колпак. Первое выглядело очень тревожно. Старший брат священника умер в детстве от рака головного мозга. В числе прочих симптомов хорошо запомнились жалобы умирающего мальчика на невыносимый запах гари в комнате. «Что если и у Пьера, не приведи Господь, тоже опухоль мозга?» – подумал тогда священник и тут же отбросил эту версию, как заведомо ложную. Если это так, то Фрида тоже больна, а ведь рак, при всем своем коварстве не передается воздушно-капельным путем. Что касается остроконечного колпака, то Моруа сильно сомневался, что к нему подходит термин «клоунский». Речь, скорее всего, шла о митре еретика, в которую инквизиторы облачали свою жертву перед казнью на костре. Вывод напрашивался сам собой: Мулеж действительно видел призрак бывшего владельца Крессе де Молэ, сожженого в четырнадцатом веке на Еврейском острове в Париже. Священник побывал в замке, говорил с Фридой Мулеж, осмотрел злополучное кресло в библиотеке и вынужден был констатировать собственное бессилие. Он привык бороться с проявлениями нечистой силы в человеке, а Крессе де Молэ требовался тот, кто умел бы изгонять духов. В те годы отец Ангерран Моруа еще не был знаком с Луиджи Форелли, но уже тогда посоветовал Мулежу обратиться к специалисту по экзорцизму. – Нет-нет! – замахал руками Пьер. – Да, если об этом узнает молодой хозяин, я потеряю работу! В течение последующих двенадцати лет священник не услышал от Мулежа ни одной жалобы, но наблюдая за ним, понимал: призрак бывшего хозяина замка продолжает бродить по его коридорам и пугать своими выходками живых людей. Отец Ангерран Моруа основательно изучил историю Крессе де Молэ и биографию Великого Магистра, достигшего небывалого могущества и кончившего жизнь на костре, прокляв перед смертью папу и короля. В одном из старинных манускриптов, священник нашел упоминание о тайном хранилище богатств тамплиеров и послании потомкам, зашифрованном в стихах некоего сира Гийома, близкого друга де Молэ. Это многое проясняло. Ангерран Моруа вспомнил о злом роке, преследовавшим всех владельцев замка. Он с детства был знаком с легендами, касавшимися старинной усадьбы и понял: слухи о том, что обитатели Крессе погибали, пытаясь отыскать проклятые сокровища, не так уж далеки от истины. Это открытие вовсе не означало, что Моруа, задрав рясу, броситься шарить по закоулкам замка. Он понадеялся, что все утрясется само собой и мысленно сочувствовал Мулежам. Все изменилось неделю назад. Пьер прибежал к священнику с белым, как мел лицом и расширенными от ужаса глазами. – Они двигаются! Они оживают! – вскричал садовник. Когда Ангерран Моруа, с большим трудом удалось успокоить Мулежа, влив в него не менее трех бокалов бордо, тот поведал о причине своего испуга. – Ночью я проснулся от стука дождя по подоконнику и поспешил закрыть окно. |
