Генрих постоянно думал о матери и хотел, чтобы она приняла участие в осуществлении его замысла. Она была опытной убийцей; ни одна женщина в мире не устранила с такой ловкостью столько врагов. Но она уже состарилась; как бы ни пыталась Катрин убедить сына в обратном, она была очарована Гизом. Возможно, это было очарование ненависти или страха, но все же очарование. Катрин всегда хотела объединиться, хотя бы внешне, с наиболее значительной в данный момент силой. Несомненно, сейчас она видела в Гизе самого важного человека Франции. Нет! Король не мог посвящать ее в это дело, но мог использовать методы Катрин.

Он устроил публичное примирение с Гизом; при встрече он объявил, что собирается передать свою власть в общие руки герцога и королевы-матери. Генрих заявил, что он услышал голос небес. Он посвятит остаток жизни молитвам и покаянию.

Катрин поднялась с постели, чтобы услышать это заявление сына. Она одобрительно улыбалась. Именно так следует притуплять бдительность врагов. Ее сын наконец помудрел.

Гиз скептически отнесся к словам короля. Он сказал Катрин, что Генриху Валуа не удалось обмануть его.

— Вы ошибаетесь, мой дорогой герцог, — сказала королева-мать. — Он очень устал; он не так силен, как вы. Вам не понять его равнодушия к власти. Но я могу проникнуть в его душу. Видите, я старею. Мой сын тоже ощущает свой возраст. Ему не очень много лет, но он не обладает вашим здоровьем.

Она улыбнулась честолюбивому Гизу; она как бы говорила ему: «Вам не будут мешать, потому что я слишком стара, чтобы жаждать власти. Вся власть будет в ваших руках. Вы станете фактическим королем Франции».

Король строил планы и, как обычно, забывал о них. Он так часто и неосторожно обсуждал их с друзьями, что неизбежно происходила утечка информации.

Однажды, когда Гиз сидел за столом, ему вручили записку. Там было написано: «Берегитесь. Король собирается убить вас». Прочитав послание, Гиз улыбнулся. Он попросил перо; получив его, герцог написал на том же клочке бумаги: «Он не осмелится». Затем, желая продемонстрировать свое презрение, Гиз бросил записку под стол.

— Ты должен немедленно покинуть Блуа, — заявил категорическим тоном его брат, кардинал Гиз. — Здесь тебе угрожает опасность. Отправляйся немедленно в Париж.

— Мой брат, — сказал герцог, — мне всегда везло. Я уеду, когда придет время.

— Почему тебе не уехать сейчас? — спросил кардинал.

Гиз пожал плечами; брат приблизился к нему.

— Может быть, дело в свидании с маркизой де Нуармуатье?

— Возможно, — с улыбкой ответил Гиз.

Кардинал усмехнулся с горечью.

— Ты будешь не первым человеком, погибшим из-за женщины. Эта Шарлотта де Нуармуатье была шпионкой королевы-матери еще тогда, когда она носила фамилию де Сов. Брак с Нуармуатье не освободил ее от власти Катрин Медичи. Поверь мне, король и его мать хотят убить тебя с помощью этой женщины.

Гиз покачал головой.

— Королева-мать не желает моей смерти в отличие от дурака-короля. Но он слаб и глуп. Он уже много месяцев собирается убить меня, но боится что-то сделать.

— Шарлотта де Сов — орудие Катрин Медичи.

— Дорогой брат, Эскадрон утратил свою эффективность, когда королева-мать потеряла власть.

— Ты совершаешь ошибку, доверяя Катрин. Она всегда была змеей, ее клыки несут яд.

— Она — больная змея, у которой нет сил поднять голову и нанести удар.

— Значит, ты твердо намерен провести ночь с мадам де Нуармуатье?

Гиз кивнул.