— Заговор был! Меня сделали практически узником. Думаешь, я потерплю это? Я — брат короля, а со мной обращаются как с ничтожеством. Клянусь, я этого не потерплю. Я полон решимости исполнить мой долг. Возможно, когда нибудь я стану королем этой страты. Тогда, мадам, вы увидите… вы увидите…

— Ты, как всегда, безрассуден и невоздержан на язык, — перебила его Катрин. — Значит, ты будешь королем Франции, мой сын? Как бы ни случилось так, что твои братья — два твоих брата — заставят тебя прежде заплатить за измену.

Она повернулась к Наваррцу. Этот дерзкий молодой человек мог прозреть скорее Аленсона; она уже заметила на его лице понимание. Он догадался о ее намерениях. Это шанс выйти сухим из воды, говорили его мигающие глаза, воспользуйся им!

— О вас ходят ложные слухи, — сказала Катрин.

Наваррец поклонялся.

— Да, мадам. О нас распространяют ложные слухи.

— Я вижу, что хотя бы у вас есть разум, месье, и я этому рада. Я принесла документ и хочу, чтобы вы оба подписали его. В нем отрицается ваше участие в заговоре, если таковой существовал. Вы поставите под ним вашу подпись. Ты, мой сын, тоже.

Наваррец взял документ и изучил его.

— Мы подпишемся, — сказал он наконец Аленсону. — Если заговор провалился, от него разумнее отречься.

Осознание происшедшего было мучительным из за внезапности последнего. Слухи о заговоре против короны распространились слишком широко; игнорировать их было нельзя; появилась необходимость в следствии. Наваррец отделался легким испугом благодаря умной защите, подготовленной для него женой. Иногда Марго забывала о распутстве и демонстрировала обычно скрываемый им блестящий интеллект. Если бы не ее слабость к мужскому полу, она бы стала незаурядным государственным деятелем. Но ею всегда управляли эмоции. Она составила четкий, убедительный документ — лучше всего Марго проявляла себя с пером в руке — не из любви к мужу, устранения которого в данный момент Катрин не желала, но ради красивого графа, возлюбленного королевы Наваррской.

Наваррец и Аленсон были оправданы, но по-прежнему содержались под домашним арестом. Марго рассчитывала на немедленное освобождение своего любовника.

Но этого не произошло; к ее ужасу, она узнала, что против Ла Моля и Коконна выдвинуто другое обвинение. Какое именно, Марго не могла вообразить, ко вскоре она узнала это, поскольку новость быстро разнеслась по двору. Ла Моля и Коконна обвинили в организации заговора с целью убийства короля.

Их пытали и приговорили к смерти. Было объявлено, что они изготовили восковую фигурку и пронзили ее сердце раскаленной докрасна булавкой; всем было понятно, что они прибегли к помощи Дьявола для того, чтобы умертвить Карла. Это было худшей изменой.

Непосредственный создатель фигурки не мог оставаться в тени; после ареста Космо Руджери, проинструктированный королевой-матерью, признал, что он вылепил куколку для Ла Моля и Коконна. Он сказал, что это было изображение короля.

— Они пришли ко мне и попросили меня сделать изображение коронованной персоны, — заявил Космо.

— И вы догадались, кто эта персона?

Космо склонил голову в знак согласия.

— Вы спросили, зачем им понадобилось это изображение?

Космо ответил, что он не спрашивал их об этом.

— Вы должны были догадаться, что они преследуют дурную цель, поскольку вы также дали им булавку, которой они пронзили сердце фигурки.

Ла Моль и Коконна поклялись, что фигурка изображала не короля, а даму, в которую влюбился первый из них.

— Дама в королевской мантии и с короной на голове! Вы, похоже, считаете нас глупцами. Это явно изображение Ее Величества.