— Я рад, что ты снова на моей стороне, сводный брат, — сказал Эйрик.

— Я никогда не уходил с твоей стороны, — ответил Аринбьёрн.

— Однако ты крепко стоял за Эгиля Скаллагримсона против меня, — резко бросил Эйрик.

— Я уже сказал тебе, король, что он мой верный друг. Я сильно огорчен тем, что между вами такой раздор. Он не злой человек. Да, упрямый и из тех, кто не любит, когда у него становятся на дороге. — Аринбьёрн улыбнулся. — Король, многие говорят почти то же самое и о тебе. — Он не стал ничего добавлять насчет Гуннхильд. — Но Эгиль верен своим друзьям и честен с ними. Он вполне может оказаться лучшим скальдом из всех, кто когда-нибудь жил на свете. Его жена, моя родственница, счастлива с ним.

— Ты знаешь, что я хочу его смерти?

Аринбьёрн вздохнул:

— Ваш раздор должен оставаться делом только вас двоих, раз уж я никак не могу помирить вас.

— Никогда не сможешь, и никто не сможет.

— Тогда давай поговорим о чем-нибудь другом, король. Эгиль покинул Норвегию — мы можем надеяться, что навсегда, хотя я буду тосковать без него. А тебе нужно разделаться с другими, более серьезными и близкими врагами. Я думал, что мы могли бы поговорить о том, как лучше встретить их.

Эйрик немного успокоился.

— Да, и именно поэтому я и пошел тебя искать. Несмотря ни на что, твоя рука сильна, и я знаю, что ты останешься верен мне, что бы ни случилось.

— Спина беззащитна без братьев. — Аринбьёрн не стал пояснять королю, что эти слова он услышал от Эгиля. Они углубились в обсуждение предстоящей битвы.

Наконец рассвело. Воины, ворча, поднялись и, оставив охрану у кораблей, затопали по дороге к Тунсбергу. Над войском стояла густая туча пыли. По сторонам от дороги посевы были напрочь потоптаны. В попадавшихся по пути домах не горели огни, хлева и амбары были пусты. Птицы и бабочки — яркие искры страха — разлетались в разные стороны.

В конце концов вдалеке показались частокол, запертые ворота, причалы и покинутые возле них корабли. Эйрик, сидевший на привезенной с собой лошади, ехал во главе войска, указывая ему дорогу к восточной стороне города. Позолоченный шлем сверкал, красный плащ пылал в свете утреннего солнца. Справа от города возвышался холм, на вершине которого выстроились вооруженные люди. Блестели острия копий. Ветер слегка колыхал знамена.

Эйрик рассмеялся, натянув поводья, остановил лошадь и подозвал предводителей своего войска. Его кричащие, рвущиеся в бой воины были выстроены в три клина. Он возглавлял центральный, седовласый Хаук Длинные Чулки командовал левым флангом, а Аринбьёрн правым. Конунг отдал поводья мальчику и соскочил с седла. Непрерывно завывали рога, их сигналы смешивались с многоголосым воинственным кличем. Эйрик взмахнул топором, разминая руку. Воины личной дружины окружили его стеной из щитов, но он тоже намеревался сражаться. Его войско двинулось вперед. Олав и Сигрёд занимали позицию на возвышенности, но у Эйрика было намного больше воинов.

Нападающие подходили все ближе и ближе. В воздухе запели стрелы. Дождем посыпались камни. Полетели копья. Послышались вопли раненых, которых чрезмерная боль заставила забыть о подобающей мужчинам сдержанности.