— Требование Терезы не было выполнено, так как на это не нашлось денег, — заметила Акея.

Ваделар неожиданно опомнился. Более того — он понял, что эта тихая и спокойная женщина, постоянно поглощенная заботами о ребенке, сторонящаяся от всего, что составляло его жизнь, вовсе не слепа и не глуха… и не глупа.

— Неожиданно они нашлись, — сказал он. — Ведь гарнизон Акалии переходит на военное положение.

— Ты слушаешь сплетни, наместник судьи? — спросила она со своей обычной теплой иронией.

— Какие еще сплетни? Нет, не слушаю.

— А должен, ведь в этом заключается твоя работа.

— В том, чтобы слушать сплетни?

— В сплетнях часто содержится зерно правды. Восстановление разрушенной войной Гарры, строительство новых военных кораблей, беспорядки в Громбеларде и все то, о чем ты говорил, потребовало таких расходов, что только теперь, перед угрозой потери контроля над Буковой пущей, император решился на использование резервных средств. Впрочем, возможно, личных.

— Это и в самом деле сплетни, — сказал Ваделар.

— Да. Что император заложил часть имущества, полученного в приданое от супруги… Все это сплетни, муж мой.

— Что ты можешь обо всем этом знать?

— Что могу? Скорее спроси, что я должна знать.

— Должна?

— Да, должна, будучи женой большого мальчишки, который ни с того ни с сего чувствует себя нелояльным и униженным. Мальчишки, вообще не годящегося для поста, который занимает, и готового завтра же совершить какую-нибудь глупость, из-за которой пострадает будущее его сына. Я должна знать, например, что если в Дартане случится что-то дурное, то для Вечной империи настанут тяжелые времена. Рано или поздно вновь вспыхнет восстание за морем, поскольку гаррийцы никогда не откажутся от мечты о воскрешении своего островного государства. А дартанские магнаты уже теперь пользуются ослаблением Кирлана, чтобы усилить свою и так уже чересчур большую независимость.

— Хорошо, и что делается, чтобы этому помешать? Кто-то плетет запутанные интриги, вместе с тем не доверяя заслуженной женщине-воину, всегда сохранявшей верность империи. Это… это не по-армектански, Акея.

— Ты сам знаешь, что по-армектански.

Впервые в жизни она разговаривала с ним таким образом. Она его обманула, придя не затем, чтобы вырвать отравленный шип. Она пришла, чтобы его воткнуть. Откуда возникло то существо, которого он вообще не знал?

— Ты слишком мягкий, ты не имеешь права быть таким, — сказала она, вставая с кресла. — Ты должен делать то, что от тебя требуют, и делать хорошо. У тебя есть сын, и я не позволю, чтобы ты повредил ему своей никому не нужной и неумной щепетильностью.

— Я мог бы повредить… нашему сыну? — ошеломленно пробормотал он. — Да что сегодня на тебя нашло?

— Ничего не нашло, оно было всегда. Ты должен делать, что тебе положено, — повторила она.