|
— Только не думай, что я у короля на службе в золоте купаюсь. В любой момент, между прочим, могут дать пинка под зад, вот как бедолаге Гарраху. И с чем я тогда останусь? Сам знаешь: времена тяжелые и непредсказуемые. Вот есть у меня знакомец один, тоже на неплохой должности состоял при дворе, так у того ума хватило самому попроситься со службы долой. Конечно, когда сколотил себе кое-какое состояньице. Сказал, что захворал тяжко, и все такое прочее. И поступил, как выяснилось, очень предусмотрительно. Власть поменялась, и где теперь кое-кто из бывших королевских слуг, а то и приближенных? — засмеялся дворецкий. — Один на веревке болтался пять дней, пока вороны не склевали, второй…
— Ты что, издеваешься надо мной, бездельник? Зачем рассказываешь мне эти дурацкие сказки? — А чего это ты так разволновался? — не смутившись, продолжал гнуть свое Гаримет. — Ты и при том короле граф, и при этом, а я кто? Вот Баргиш, например, торгует лучиной для растопки и вполне доволен жизнью… — Какой еще лучиной? — окончательно разозлившись, зарычал руками Этельстейн. — Что ты мне голову морочишь? — Да шучу, шучу, — захихикал дворецкий. — Баргиш — крупный торговец лесом. Между прочим, поставляет товар и во дворец… — Конечно же, не без твоего участия! — сердито оборвал его граф. — А как же? — самодовольно развел руками Гаримет. — Надо же и мне откусить от жирного пирога! Вот и от тебя кое-что перепадает бедному королевскому слуге. Редко, правда… — Да хватит тебе причитать! — рассвирепел граф. — Надоел уже, и без тебя тошно! Можешь идти и продавать свою новость кому-нибудь другому! — Стал бы я выслушивать, как ты меня обругиваешь кем ни попадя, если бы нашелся другой покупатель, — издав вздох сожаления, потупил глаза дворецкий. — Нет, эта новость может оказаться весьма полезной как раз тебе. — Мне? — Этельстейн почувствовал, как у него на лбу внезапно выступила испарина. — Речь идет о какой-то опасности? «Не иначе, кто-то пронюхал о нашем заговоре!» — по спине графа пробежала струйка холодного пота. — Может быть, да, а может быть, и нет, — загадочно произнес Гаримет и с безразличным видом отвернулся к окну. — Не рви душу, охвостье Нергала! Будешь, наконец, говорить, в чем дело?! — Ты ругаешься, совсем как Его Величество, — упрекнул его дворецкий, почувствовав себя хозяином положения, — а ведь, казалось бы, из благородных. — Долго еще будешь надо мной издеваться?! — Этельстейн был готов разорвать наглеца на части. — Говори свою цену! — Думаю, что… — Гаримет неспешно поднял глаза к потолку. — Красивая у тебя роспись, — мечтательно произнес он. — Говори! — почти застонал граф. — Думаю, двести золотых будет достаточно. — Двести золотых? — нахмурился Этельстейн, почувствовав внезапную сухость во рту. — Я не ослышался? — спросил он холодным тоном. «Если новость этого мерзавца стоит таких денег, то не идет ли речь о моей голове?» — подумал он, с ненавистью глядя на пройдоху-дворецкого. — И то лишь потому, что я многим тебе обязан — кивнув головой, многозначительно добавил Гаримет. — Хорошо, — хрипло согласился граф. — Я дам тебе двести золотых. — Ну так давай, — протянул руку дворецкий. Этельстейн с трясущимися от бешенства руками подошел к стоящему на открытой полке шкафа ларцу и торопливо вставил ключ в скважину. |
