Да еще эта оборванка Белеза, фаворитка варвара: вообще, непонятно, кто она и откуда. Это еще надо доказать, что ее дядя якобы был графом Корзетты… Король вроде бы пока не собирается узаконить свои с ней отношения, но ведь он может сделать это в любой момент! Разве может королевская семья такой страны, как Аквилония, сплошь состоять из неизвестно какого племени людей? Если уж погрязший в пороках и пропивший последний ум король Нумедидес не смог удержать свой трон, и на престоле воцарился варвар-киммериец, то хотя бы в наследнике престола должна течь кровь аквилонского нобиля! Нет! Так больше продолжаться не может. С ним пора покончить, иначе пропадет благородная Аквилония! Граф в бешенстве скомкал край скатерти:

— Нергалово семя! Только с соломенной подстилки поднялся, на тебе, уже и король. И таких же неотесанных в советники тащит. — Этельстейн стукнул кулаком по столу. — И еще сынок этого Бреганта позволяет себе ухаживать за Мелиссой! О, времена! Ну, что тебе?

Последнее относилось уже к слуге, вошедшему в зал и почтительно ожидавшему у порога, когда на него обратит внимание хозяин.

— Пришел господин Гаримет.

— Зови, — граф поднялся с кресла, одернув камзол и поправляя перевязь.

Дверь вновь отворилась, и в зале появился дворецкий короля, вечно занятый и озабоченный Гаримет.

— Прости, дорогой друг… — начал он вместо приветствия, но граф недовольно оборвал его:

— Друг? Когда новому королю понадобился смышленый дворецкий, то кто умолял меня, чтобы я назвал его имя? А когда теперь надо было замолвить за меня словечко перед королем, то у тебя язык отсох, что ли? Или ты теперь в такую силу вошел, что мы уже тебе и не ровня? Плевать можно на графов и баронов, сами с золотыми цепями на шее! А?

— Да подожди же, Этельстейн, — протянул руки ладонями вперед Гаримет, словно отталкивая прозвучавшие в его адрес обидные слова. — Никто ничего не забыл, и я всегда стараюсь выполнить твои просьбы, но ты же знаешь нашего короля. Никогда нельзя предсказать, что он предпримет в следующий момент. Я прекрасно знаю, что ты был не прочь занять место советника, и, видят боги, всегда поминал о тебе Публию. И он, как мне казалось, уже готов был назначить новым советником именно тебя. Но ведь все произошло совершенно неожиданно: выходит король после утренней трапезы, и на тебе — Бреганта в советники, а беднягу Гарраха — в три шеи! Ну, Гаррах-то давно уже трясся мелкой дрожью, ожидая отставки, но откуда взялся этот вояка — ума не приложу! Теперь говорят: старый приятель Конана, воевали вместе… Если бы я заранее знал…

— Оно, конечно, так — с варварами никогда ничего не поймешь, — махнул рукой граф, немного успокаиваясь. — Посадили нам его на шею… то есть сам сел… законного монарха своими руками задушил… И ничто его не берет — Арпелло вон совсем недолго продержался на троне. Непонятно только: за что на нас боги прогневались? Ну да ладно! Выкладывай, с чем пришел?

— Слышал я на днях одну прелюбопытную вещь… — усаживаясь в кресло и напуская значительный вид, начал Гаримет.

— Но чем же? — граф весь напрягся, вглядываясь в глаза дворецкого.

— Новость исключительной важности, — как будто не заметив волнения собеседника, ехидно улыбаясь, продолжал Гаримет.

— Да не тяни ты, рога Нергала тебе в печенку! — окончательно потерял терпение Этельстейн.

— Я же говорю: исключительной важности. И хотелось бы знать, что я за нее получу?

— Тебе мало сделанного для тебя? Ах ты, Сетово отродье!

— Ну, как знаешь, — развел руками пройдоха-дворецкий.