Молодой офицер Альгимант тоже мечтал о том, что победой на турнире сможет заслужить огонек признания в глазах капризной красавицы Мелиссы, которая хотя и не без благосклонности относилась к его попыткам сблизиться с ней, но, тем не менее, не оставляла без внимания и желание других молодых людей склонить ее симпатии в их сторону. Это сильно огорчало сына Бреганта. С тех пор, как его отец перешел на службу в столицу, заняв место советника самого короля, и мог непосредственно следить за успехами сына, Альгимант еще усерднее занимался фехтованием и другими видами единоборств — неудача на турнире стала бы теперь для него непоправимо тяжелым ударом.

У молодого человека имелись все основания рассчитывать на победу, хотя сильных противников в королевстве было достаточно: во-первых, с самого детства отец учил его обращению со всеми видами оружия, а во-вторых, Альгимант обладал высоким ростом и недюжинной силой и ловкостью — некоторые даже сравнивали его с самим королем, хотя, конечно, это было преувеличением — равных Конану сыскать было невозможно.

Самым сильным и опасным противником Альгиманта считался Тасвел, по иронии судьбы, тоже сын советника короля и, что было самым главным, также претендент на руку падчерицы графа Этельстейна. Однако здесь Тасвел обладал несомненным преимуществом перед сыном Бреганта — он происходил из благородной баронской семьи. Хотя при новом короле Аквилонии титулы и происхождение не значили столько, сколь в прежние времена, все-таки к благородным нобилям всегда было другое отношение, и семьи, приглядывая пару для своих детей, не обходили вниманием родовитость соискателей.

— Не стоит горевать об этом, — заметил отец, когда Альгимант как-то посетовал на незнатность их происхождения, — если тебе привелось родиться не под графским знаменем, такова воля богов. А честным и храбрым они помогут достичь своей цели. Вот, посмотри на меня, например. Кем был твой дед? Простым краснодеревщиком, мебель прекрасную делал, — Брегант говорил таким тоном, что было ясно: он уважает родителя, мастера своего ремесла, — а я вот командую тысячей солдат. Всего добился сам… с божьей помощью, конечно, — добавил он, подумав.

Действительно, Брегант постепенно, шаг за шагом поднимался все выше и выше, пока не стал полководцем при новом короле, а теперь еще и советником. Конечно, его продвигали по службе не за один высокий рост и умение ловко проткнуть противника копьем. Храбрые и умелые воины, да еще с головой на плечах ценились всегда и при любых правителях, которые вели войны, а не просто проводили свою жизнь в роскоши и развлечениях. Особенно быстро поднялся Брегант в те времена, когда королем Аквилонии стал Конан, и немудрено, потому что вряд ли во всей Хайбории можно было бы сыскать человека, лучше киммерийца разбирающегося в военном деле и в людях, с кем ему приходилось вместе отражать нападение врагов.

— А если эти продажные аристократишки начнут слишком уж задирать нос, — добавил в том разговоре отец, — у нас всегда найдется для них остро отточенный клинок. И тогда они увидят, что важнее: происхождение или острый глаз и твердая рука.

Альгимант слушал отца, и хотя безмерно уважал его и гордился им, никак не мог взять в толк: каким же образом меч может помочь ему завоевать сердце Мелиссы, а тем более благосклонность ее отца — заносчивого графа Этельстейна.

Мудрые слова старого солдата не могли помочь в том положении, в котором оказался его сын. Тасвел все же сын барона, и только если он превзойдет его во всем, в чем есть возможность посостязаться, у него может появиться хоть какая-то надежда, а иначе… О таком исходе Альгимант не хотел даже и думать и поэтому все свободное от дворцовых обязанностей время проводил в занятиях с лучшими мастерами военного дела, каких только мог отыскать в столице.

* * *

— Чем ты сможешь меня порадовать? — Холодные глаза Готлебиса уставились в лицо собеседника.