— Да ты что? — засмеялся Конан. — Помирать никак собрался? Да мы с тобой еще повоюем! Уж чего-чего, а этого на наш с тобой век хватит только поворачиваться успевай! А вот насчет сына ты, мне кажется, не совсем прав, старый вояка. Повороши-ка в памяти, может, и вспомнишь что-нибудь подобное из своей молодости. Разве ты сам не совершал безрассудных поступков? Конечно, с годами набираешься того, что люди называют умом и опытом, но ведь что-то и теряешь, не так ли?

— Согласен, — вставил словечко Самора, до той поры почтительно слушавший разговор короля и советника, — теряешь иногда даже очень много. Вот я, к примеру, когда был помоложе, мог…

— Знаем, знаем, — захохотал варвар, — ты мог за одну ночь переспать с десятью женщинами! А сейчас набрался ума, и сила в голове оттягивает кровь из других мест? Я угадал? Или как?

— Ну, что-то в этом роде, — засмеялся ничуть не смутившийся барон. — Только я ведь не вру, спроси хоть у Тальпеуса!

— У Тальпеуса, говоришь? А где он? — оглянулся киммериец.

— Точно! — кивнул головой тот, кого искал король. — Сам видел!

— Видел? — изумился варвар. — Так ты что, смотрел и считал, что ли?

— Угу, — мрачно подтвердил барон Тальпеус. — Проиграл я тогда на этом деле седло иранистанской работы и еще сотню монет… Лучше бы не спорил, конечно, но как ты совершенно справедливо упомянул, мой король, мудрость приходит со временем.

— Ха-ха-ха! — захохотали окружавшие Конана придворные, и веселье вновь покатилось по рядам, растекаясь кругами от королевского трона как рябь от брошенного в воду камня.

— Ну вот, видишь, — утирая слезы от смеха, толкнул в бок Бреганта варвар, — у твоего сына еще имеется возможность приобрести мудрость и благоразумие — и надеяться, конечно, не потерять что-нибудь важное! А пока он счастлив тем, что молод, и все у него впереди! Кстати, у меня в свое время было приключение почище того, о чем поведал благородный Самора.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся Брегант, но на всякий случай спросил, как бы между прочим: — И сколько же их было, мой король?

— Двадцать три, — понизив голос, чтобы его слышал только собеседник, ответил киммериец, — двадцать три, я это точно запомнил! К тому же добавлю, что и надо мной сидел, как вон в свое время Тальпеус, один из слуг Бро Иутина и считал…

Однако голос у варвара был все-таки достаточно зычным, и его слова достигли не только ушей Бреганта.

— Бро Иутин, мой король, я не ослышался? Конан оглянулся и встретился взглядом с графом Просперо.

— Точно он, как сейчас помню, — ответил варвар. — А ты что, слышал о нем?

— Не только слышал, но и знал хана кочевников с таким именем, — ответил пуантенец, — большой силы был человек! Его владения лежали в пустынных землях где-то на границе с Кофом. Забавный народ эти кочевники, они все там помешались на разведении ослов. А наложниц у него было… — Просперо от восхищения даже цокнул языком, — тьма, не счесть. Так это, значит, о тебе, мой король, он специально составил письмо соседскому хану, у которого ты выиграл на спор какого-то особенно ценного осла?

— Угу, — усмехнулся Конан, в душе приятно польщенный тем, что подвиг мужской силы, совершенный им в молодости, не остался безвестным, — а письмо он написал для того, чтобы соседний степняк, я забыл уже сейчас его имя, поверил в то, что мне удалось совершить.

— Расскажи, расскажи, мой король, — наперебой раздались голоса вокруг короля, и варвару ничего не оставалось, как удовлетворить любопытство своих подданных.