— А имя-то он хоть назвал?

— Да, чудное, птичье какое-то: Кок-Эрон.

— Черт побери! — воскликнули два друга и помчались в лагерь.

— Дитя мое, мое бедное дитя! А это кто? Боже, господин Фуркево! Вы его не покинули, какое счастье!

Тот отвернулся, ощутив щекотание в носу. Эктор же, не спуская глаз с верного солдата, вдруг почувствовал, что теперь он найдет и Кристину.

— Так откуда же ты, приятель? Расскажи, — произнес Поль, когда они присели вместе. — С Суматры или Мономотапы?

— Вы и сами не знаете, как близки к истине, — ответил Кок-Эрон. — Я прибыл с Востока, из страны, где женщины ходят в пышном наряде Евы.

— Замечательная страна, — отметил Поль.

— Вы так думаете? Хотел бы я вас там видеть.

— Я тоже.

— Эх вы, молодежь, судите о вещах, ничего о них не зная! Да там комары вмиг покрывают вас язвами, змеи почти так же ядовиты, как женский язык, тигры питаются рагу из солдатского мяса, скорпионы прячутся в ваших волосах, как в роще. Болото там, яд здесь…Чего ещё хотите? Те, кто упрятал меня туда, знали, что делали. Кстати, женщины там желтые.

— Цвет здесь не помеха, — философски заметил все тот же Поль.

— Вы язычник.

— Нет, просто человек без предрассудков.

— Подожди, милый Кок, скажи лучше, как ты туда попал.

— Как попал? Очень просто: меня похитили, отправили в Брест и посадили на фрегат. Мы прибыли в Пондишери, меня записали в солдаты и отправили служить на границу. Проболтавшись там четыре года так и не убитый англичанами, не съеденный тиграми, не отравленный змеями, я решил, что Бог указывает тем самым мне путь: бежать из Индии. Один офицер, которого я как-то спас от тигра, собирался во Францию. Он погрузил меня сначала в ящик, а потом этот ящик со мной переправил на борт судна, где был капитаном его приятель. Нечего и говорить о моем нетерпении увидеться с вами, сударь. Но в доме господина Рипарфона, когда я прибыл в Париж, мне сказали, что вы здесь. Теперь я тоже здесь. Больше мне ничего не нужно.

Рассказывая, Кок-Эрон все время смотрел на Эктора. Помолчав, он добавил:

— Я мечтал увидеть маршала де Шавайе, а вижу простого капитана во главе едва ли не шайки разбойников.

— Видишь ли, милый Кок, чтобы побывать в изгнании, необязательно ехать в Индию. Бывают случаи, когда Лилль так же далек от Версаля, как и Пондишери.

— Что же произошло с вами за это время?

— Все очень просто: я прибыл сюда и остался.

— Тут орудует незримая рука! — воскликнул Кок-Эрон.

— Точно, — подтвердил Поль, — но ты же сам сказал, она невидима…

— Будем искать, сударь, и как следует!

— А пока рискнем собой. — И с этими словами Поль поднялся. — Кок-Эрон кончил свою Одиссею, а я начиная свою Илиаду.

Поль вскочил на подведенного коня и, насвистывая, двинулся в путь.

— Сколько бы он ни старался казаться печальным, но против желания, остается веселым, — произнес Эктор, провожая друга глазами.

Отдав распоряжения по отряду, Эктор с Кок-Эроном отправились в гостиницу, труся в ночи на лошадях по дороге, с трудом различимой в темноте.

— Слушай, ты не заметил среди тех солдат, что тебя задержали, чье-нибудь знакомое лицо? — спросил Эктор Кок-Эрона.

— Нет, но их начальник носил имя Коклико.