— Ребенок?! — Эктор был в недоумении.

— Да, наш маг попросил выбрать из моих женщин самую невинную и простодушную.

— И что же она должна будет делать? — спросил Рипарфон.

— Вы сами увидите, — ответил герцог.

В этот момент в дверь постучались. Появился мужчина лет пятидесяти, прекрасно сложенный и с очень живыми глазами. Он раскланялся со всеми, сел на стул, подозвал к себе девочку и стал задавать ей вопросы, на которые она отвечала, забавляясь цепочкой на шее мага. Все это время руки мага дотрагивались до волос, плеч и рук девочки. Наконец он сказал:

— Девочка готова. Она прозрела.

Стол передвинули на середину комнаты и поставили на него стакан с водой. Маг подвел девочку к столу, взял стакан в руку, попросил девочку дотронуться до стакана, обмакнул в воду палец, влил в неё каплю жидкости из позолоченного флакона и снова поставил стакан на стол.

Когда вода в стакане успокоилась, маг провел рукой по глазам девочки, выглядевшей очень серьезной.

— Графиня и вы, господа, — произнес маг, — можете обращаться к девочке с вопросами.

— О чем, о прошлом или о будущем? — спросил Рипарфон.

— Обо всем. Сейчас она не владеет своим телом. Ее душа свободно витает в пространстве и видит истину.

— И все же, она что, узнает или угадывает истину? — допрашивал Рипарфон.

— Оставьте ваши вопросы, вы, человек без веры. Лучше перейдем к опытам, — вмешался герцог Орлеанский.

Воцарилось всеобщее молчание. Тогда встал с места герцог и подошел к столу.

— Раз уж никто не решается задавать вопросы, начну я, он немного помедлил, затем задал вопрос:

— Как умрет король и кто будет при этом рядом с ним?

Все присутствующие вздрогнули, кроме самой девочки. Та посмотрела на дно стакана.

— Он лежит на постели.

— В каком доме? — спросила мадам д'Аржантон.

— В Версале.

Девочка никогда там не была, поэтому герцог Орлеанский стал задавать ей вопросы о комнате короля, её внутреннем убранстве, пытаясь выявить истину. Девочка на все отвечала не только уверенно, но и правильно.

— Кто находится подле короля? — спросил герцог.

— Много людей, многие ходят, теснятся…Вот немолодая, просто одетая дама. Она прекрасна, её осанка благородна. Она стоит у изголовья короля.

— Мадам Ментенон, — тихо сказал герцог.

— С другой стороны красивая женщина со свежим цветом лица и большим носом…Вроде похожа на короля…

— Моя жена, — пояснил герцог.

Девочка продолжала описывать присутствующих у короля. В них узнавали принцесс, Фагона, первого медика короля, самого принца Орлеанского, беседующего с герцогом дю Меном, и других.

Наконец, девочка сообщила, что больше никого нет. И тут герцог сильно удивился:

— Как? И там нет ни герцогов Бургундского и Беррийского, ни её высочества наследницы, ни принца Конде, ни герцога Бурбонского, ни принца Конти?

— Их нет, — был ответ, — нет никого больше, кроме тех, кого я вам описала.

Глубокое удивление отразилось на лице герцога Орлеанского. Рипарфон казался углубившимся в решение мучительной задачи — верить или не верить. Под конец он все же тихо произнес:

— Нет, она говорит правду.

— Что ж, вы, кажется, в конце концов смиряетесь, не так ли? — обратился к нему герцог.

— Бог все может, — сухо ответил Рипарфон. — Если ему угодно смирить гордость человека устами ребенка, я верую и молчу.