Эктор, пораженный услышанным, молча пожал другу руку.

— Кстати, — вновь заговорил герцог Орлеанский, — не можете ли вы, дитя мое, сказать, когда мы увидим то, что вы видите сейчас?

Девочка отрицательно покачала головой. Пояснения дал маг:

— Она не может этого сказать. Предметы и люди вырисовываются ей на поверхности воды, как картина, вне времени.

Маг подошел к ребенку и провел рукой по её глазам. Девочка удивленно огляделась вокруг, как будто только что проснулась. Видя, что все на неё смотрят, она покраснела, подхватила куклу и спряталась за занавеску. Маг взял стакан и подвинул стол на место.

— Король одинок, — задумчиво прошептал герцог.

Эктор все же услыхал эти слова и вспомнил о заговоре двух купцов.

Убедившись, что девочка снова занялась куклой, маг подошел к герцогу.

— Не желаете ли вы что-нибудь у меня спросить?

— Не знаю, сможете ли вы ответить.

— Говорите без опасений. Кто имеет желания, должен иметь и надежду.

— Покажите мне меня самого, каким я буду после смерти короля.

Маг пристально посмотрел на герцога, выдержал паузу и спросил:

— Вы не испугаетесь?

— Начинайте.

Маг задул свечи.

— Мне страшно, — сказала мадам д'Аржантон, взяв герцога за руку, — лучше откажитесь.

— Ну уж нет, — ответил тот, — я начал и пойду до конца.

Между тем тьма не была полной: догоравший камин позволял видеть многие движения мага. Он встал возле стены без картин, окропил её жидкостью из своего флакона, произнес несколько слов, похожих на стихи, начертил на обоях несколько неясных знаков и замер с воздетыми к небу руками.

Около четверти часа прошло в томительном ожидании. Вдруг стена побелела, словно по обоям распространился свет. Он достиг потолка и осветил предметы в комнате. Люди также были освещены и походили на привидения.

Когда свет сделался ровным и спокойным, на стене появилась человеческая фигура. Сначала черты её были неясными, затем она становилась все более отчетливой. Наконец краски приняли определенный вид и фигура превратилась в живого человека.

В комнате раздался крик девочки. В фигуре все узнали герцога с короной на голове.

Рипарфон встал было со стула, но его удержал маг.

— Ни слова, или все исчезнет, — тихо прошептал он.

Все продолжали смотреть на герцога с короной на голове. Это была странная корона. Она не принадлежала ни одной из монархий — ни французской, ни испанской, ни английской, ни австрийской. Она просто состояла из четырех кругов, охватывающих голову.

Через некоторое время фигура на стене стала бледнеть, а затем исчезла вовсе. В комнате воцарилась темнота. Все молчали.

Наконец принц, не отрывавший взгляда от места, где только что было его изображение, произнес:

— Корона! На мне корона!

— Не дайте искусить себя дьяволу, — произнес Рипарфон, сжимая его руку.

Герцог Орлеанский слабо улыбнулся.

— Я говорю это больше из страха, чем из желания. Неужели вы думаете, что корона может соблазнить такого лентяя, как я?

Тем временем Эктор подошел к магу и спросил:

— Скажите, сударь, если ваши услуги понадобятся одному дворянину, где вас найти?

— Маленький красный домик на улице Сент-Андре-дез-Ар. Мое имя Ломелини.

Эктор позвонил в колокольчик над входом. Дверь открыла девочка, сказала, что её отец ждет мсье де Шавайе, и проводила его в сад, где гулял Ломелини.

— Я знал, что вы придете, — сказал Ломелини, улыбаясь. — Добро пожаловать.