— Ну-ну, девочка, — пробормотал он грубоватым голосом и с неловкой нежностью похлопал ее по плечу. — Благодарение Пресвятой Деве, я теперь здесь. Можешь положиться на меня, я буду блюсти твои интересы.

Крессида подняла голову и через его плечо взглянула на дверь: там стоял Хауэлл Проссер, а за его спиной она разглядела покрытого пылью, бледного как смерть Питера Фэйрли. Она сдавленно вскрикнула, выпрямилась и, протянув к нему руки, вырвалась из оберегающих объятий отца.

— Но что делает в моем доме этот изменник? — высокомерно спросила она. — Вам мало того, что вы предали помазанного короля, сэр, вам угодно было явиться сюда, чтобы посмеяться надо мной?!

Хауэлл поклонился, его карие глаза молили о пощаде, однако он не сделал попытки приблизиться.

— Бог свидетель, я ни за что не обидел бы вас ни действием, ни словом, Крессида, — проговорил он очень тихо. — И оправдываться не буду. Вам прекрасно известно, мои симпатии всегда были на стороне Ланкастеров. Моему королю я служил верой и правдой и могу лишь радоваться его победе, но сожалею, что эта победа принесла вам страдание. Но такова война.

Внезапно Крессида обернулась к отцу.

— А что вы делаете в обществе этого человека? — спросила она гневно. — Вы тоже сменили свой плащ после того, как король Ричард так отличил вас совсем недавно?

— Нет, Крессида, — ответил он сдержанно. — Я направлялся в Лестер, чтобы присоединиться к армии покойного короля, но войска Тюдора преградили нам путь. Мы не могли пробиться. И в сражении я не участвовал. — Поколебавшись, он добавил: — Может, оно и хорошо, что я был остановлен, по крайней мере, сейчас мне будет проще защищать тебя и охранять твои права. А с Хауэллом я встретился уже здесь, в Лестере, когда вместе со своими людьми вступил в город вслед за войсками короля Генриха.

Ее глаза гневно сверкали, и он даже отступил назад при виде столь безумной ярости.

Не обращая внимания на отца и Проссера, она протянула руку Питеру.

— Какие вести принес мне ты, Питер? — спросила она, наконец, едва слышно.

Он открыл, было, рот, чтобы заговорить, но вдруг отвернулся с убитым видом. Тогда Хауэлл шагнул в комнату:

— Я понимал, как вы жаждете узнать о том… о судьбе лорда Мартина после битвы. К счастью, я встретил оруженосца графа среди других оруженосцев и пажей неподалеку от вершины холма. Как только по-настоящему рассвело, я взял его с собой, чтобы осмотреть поле боя.

Он прочистил горло.

— Мы решили, что… что если лорд Мартин еще там… на поле боя, то искать его надо среди тех, кто был рядом с королем, у подножья Амбьенского холма. Там лежали вражеские трупы…

Он сделал паузу, проглотив ком в горле, а Крессида пристально смотрела ему в лицо, и теперь ее голубые глаза блестели от сдерживаемых слез. Слегка отвернувшись, чтобы избежать ее пронизывающих, прямо на него устремленных глаз, он продолжал:

— Мы долго искали. Наконец обнаружили труп высокого рыцаря… Полной уверенности быть не могло, потому что с большинства погибших доспехи были наполовину сорваны. Ночью их обобрали эти вурдалаки мародеры — охотники за мертвецами, наживающиеся после сражений.

— Да? — Это коротенькое, шепотом брошенное словцо прозвучало командой продолжить рассказ.

— И тут Питер подумал… то есть он узнал своего хозяина. На шее графа было вот это, хотя, видит Бог, не пойму, как такая вещица могла избежать лап грабителей, — быть может, их все же загрызла совесть… то ли они понимали, что это священная реликвия, то ли боялись, что ее заметят и узнают позднее.

Он покачал головой и протянул Крессиде ладанку со святым Мартином, которую она дала мужу в то утро, когда он вместе с королевскими войсками выехал из Лейстера.