— Не беспокойтесь, это мы с Дэниелом как-нибудь решим, — сказала я, едва сдерживаясь. — А если для нас не найдется места здесь, мы подыщем себе другой дом.

Мэри даже вскрикнула.

— В чем дело, дитя мое? — испуганно спросила вернувшаяся миссис Карпентер.

— Представляешь? Эта Ханна не успела у нас появиться, как заявляет, что они с Дэниелом будут жить в другом месте! — всхлипнула Мэри, готовая расплакаться. — Она забирает у нас Дэниела! Я так и знала: она его у нас заберет! Она испортит нам всю жизнь!

Мэри вскочила с дивана и помчалась наверх, громко хлопнув дверью. Вскоре хлопнула другая дверь и заскрипел веревочный матрас кровати.

— Боже мой! — воскликнула миссис Карпентер. — Это же просто смешно!

Я уже хотела согласиться, но поймала на себе ее осуждающий взгляд.

— Как ты могла, едва переступив порог нашего дома, так огорчить Мэри? — сердито спросила меня будущая свекровь. — Все знают, что ее очень легко расстроить. Она горячо любит брата. Ты сюда приехала не комедии ломать, мисс Ханна! Изволь думать, что говоришь. Это при дворе тебе было позволено болтать, что к носу придет. Но теперь ты живешь в семье, и здесь твои шутки никому не нужны.

Под напором ее слов я оцепенела и не знала, что сказать в свою защиту.

— Извините, — пробормотала я потом сквозь зубы.

Лето 1556 года

Мое первое лето в Кале было долгим и жарким. Я радовалась солнечному свету, словно язычница, готовая поклоняться солнцу. Когда Дэниел рассказал мне о новой теории, по которой Земля вращалась вокруг Солнца, а не наоборот, я вместе с ним поверила в эту теорию. Она же объясняла смену времен года и некоторые другие вещи, не слишком понятные для моего ума. Дэниел улыбался и обещал, что как-нибудь подробно все мне растолкует.

Я настолько устала постоянно быть в пределах досягаемости то королевы, то принцессы, что наслаждалась каждой возможностью погулять по городу. Я часто ходила в гавань и на рыбный причал, где любовалась игрой солнечных бликов на воде. По-французски это место называлось le Bassin du Paradis — «Райская гавань». В солнечный день она действительно казалась уголком рая. Найдя убедительный предлог, я выходила через городские ворота. Стражники лениво наблюдали за двумя людскими ручейками, тянущимися в город и из города. За городской стеной начинались огородики. Я останавливалась, с удовольствием вдыхала запах свежих овощей и теплой земли. Потом я шла дальше, к морскому берегу, посмотреть на белые гребни волн. Мне хотелось обойти все окрестности Кале, прогуляться по болотистым низменностям, где гнездились цапли. И, конечно же, меня манили дальние поля и леса на французской территории.

Прогулки были единственным моим развлечением. Мы с Дэниелом хотя и жили под одной крышей, но пока считались женихом и невестой. Нам почти не удавалось побыть наедине. Я мечтала о его ласках, поцелуях и том удивительном наслаждении, какое испытала с ним ночью на палубе корабля. Чтобы не страдать от неудовлетворенного желания, Дэниел старался не касаться меня даже ненароком. Поцеловать мне руку и слегка коснуться губ — это все, что мы могли себе позволить под пристальными взорами его матери и сестер. Если же мы все-таки оказывались рядом на узкой лестнице или в тесном пространстве комнат, это было невыносимо. Когда за обедом он передавал мне тарелку или бокал, я видела, как дрожат его пальцы. Любопытные сестры следили за каждым нашим шагом, и мы были вынуждены прятать наши страсти, однако полностью скрыть их не могли. Как же иногда я ненавидела сверлящие, любопытные взгляды этих глупых девчонок!

В первую же неделю моей жизни в Кале я распрощалась с шутовским нарядом и надела платье.