Проще всего было бы промолчать, поскольку каждое неверное слово могло повредить моему отцу. Я с надеждой посмотрела на Роберта Дадли, купившего у отца несколько экземпляров Библии, заново переведенной на английский язык.

— Ее отец печатает Библию только на латыни, — не моргнув глазом, соврал он. — Очень чистый перевод, ваше высочество. Ошибок совсем мало. Если желаете, Ханна принесет вам экземпляр.

— Мой отец сочтет за честь, — сказала я.

Принцесса кивнула.

— Ты ведь не просто шутиха. Я слышала, брат взял тебя из-за дара ясновидения. Может, ты и мне скажешь что-нибудь мудрое?

Я растерянно покачала головой.

— Я бы с радостью, ваше высочество, но эти слова я говорю не от себя. Они приходят ко мне. А так… что я могу вам сказать, когда вы намного мудрее меня?

— Моему наставнику Джону Ди она сказала, что видела ангела, сопровождавшего нас.

Эти слова заставили принцессу Марию посмотреть на меня с большим уважением.

— Но потом Ханна сказала моему отцу, что у него за спиной она никаких ангелов не видит.

— Так и сказала? — засмеялась принцесса. — А что твой отец? Его огорчило отсутствие ангелов за его спиной?

— Думаю, он этому не очень удивился, — ответил Роберт и тоже улыбнулся. — Ханна — славная девочка, и дар у нее подлинный. Ваш брат находит в ее словах немало утешения. Особенно когда обостряется его болезнь. Ханна умеет видеть и говорить правду, и королю это нравится.

— И в самом деле, такое при дворе — редкий дар, — подхватила принцесса Мария.

Она благосклонно кивнула мне, и я отошла. В это время снова заиграла музыка. Я продолжала следить за Робертом Дадли. Он велел двум молодым придворным дамам забавлять принцессу танцами. Заметив, что я смотрю на него, он одобрительно улыбнулся.

В тот вечер принцесса Мария не навещала брата в его покоях. Но когда она зашла к Эдуарду на следующий день, то вид короля потряс ее до глубины души. Горничные сплетничали, что Мария была «белой, как полотно». До сих пор она не представляла, насколько ее младший брат близок к смерти.

Причин задерживаться во дворце у Марии не было, и вскоре она уехала. За нею потянулась и вся ее свита. И вновь придворные кланялись принцессе, торопясь выказать ей свою верность. Половина из них втайне молились о том, чтобы после восшествия на престол Господь ниспослал ей забывчивость и она бы не вспомнила, как по приказам этих вельмож сжигали упрямых священников и разоряли церкви.

Я стояла у окна, наблюдая за этой игрой в самоуничижение, как вдруг кто-то осторожно дернул меня за рукав. Я обернулась и увидела улыбающегося Роберта Дадли.

— А я думала, вы вместе с отцом провожаете принцессу Марию.

— Как видишь, нет. Я разыскивая тебя.

— Меня?

— Хочу спросить: не окажешь ли ты мне одну услугу?

Я мигом покраснела.

— Конечно, — запинаясь, пробормотала я.

— Да не бойся ты, — улыбнулся он. — Услуга совсем небольшая. Мой наставник проводит опыт и попросил сходить за тобой, чтобы ты ему помогла. Согласна?

Я кивнула. Роберт взял меня под руку и повел в ту часть дворца, где находились покои герцога Нортумберлендского. Возле дверей стояли его стражники. Завидев любимого сына сэра Джона, они вытянулись в струнку и распахнули двери. Мы вошли. Большой зал был пуст — все сейчас находились в дворцовом саду, стараясь выказать преданность отъезжавшей принцессе Марии. Роберт повел меня дальше: по лестнице, затем по коридору — туда, где помещались его комнаты и библиотека. Окна библиотеки выходили во внутренний сад. Возле одного из них сидел Джон Ди.

— Здравствуй, Ханна Верде, — сказал он, когда мы вошли.